Вампиры. Путь проклятых

Магус поймал ритм диалога, жесткий и требовательный, и разговор пошел быстро, точно, без дипломатических экивоков и недомолвок. Как раз то, что надо.

— Сволочи. Ладно. Один?

— Да.

— Освободить.

— Хорошо.

Честно говоря, на такой вариант Магус не расчитывал. Предполагались другие решения — перенос какого-то приграничного поста, публичное заявления Гринберга или другой шишки, подписание торгового договора или что-то подобное. Устроить побег какому-то пленному вампиру, с одной стороны, было намного легче. В чем подвох?

— Побег не устроит. Пленный должен быть именно освобожден.

Во как. Вот вам и «не дипломат». Вот ведь хитрец.

И нашим, и вашим. Как все сложно, черти бы их побрали, Гринберга бы сюда, а не боевого мага!

Впрочем, если бы сюда послали Гринберга, то с Магдой ночь провел бы Гринберг. Во всех плюсах есть свои минусы.

— Хорошо… — уже чуть медленнее кивнул Магус. — Думаю, мы сможет это организовать. В свою очередь… тоже, разумеется, исключительно для доказательства серьезности ваших намерений… мы бы были очень признательны… за аналогичное доказательство с вашей стороны.

— Например?

— Сколько у вас наших пленных?

— Чуть больше, чем у вас наших…

Вот вам и не дипломат. Опытная некромантская сволочь, вот ты кто.

— …но сотни три-четыре могу отдать безболезненно. Устроит?

Разумеется, нет. Разумеется, пленных было немного жаль, и конечно же, освободить их стоило бы… но со стороны некромантов это был бы плевок. На тебе, боже, что нам и нахрен не нужно. Три-четыре сотни. Или полтысячи. Или еще больше. Все равно еще наловим, делов-то.

— Нет.

— Я так и думал.

То ли ему показалось, то ли в голосе Йорна таки присутствовала издевка.

— Я бы предложил другой вариант, — издалека начал Магус. — Если бы, опять-таки, исключительно в знак серьезности ваших намерений, смогли бы поделиться частью своих знаний…

Он примолк, ожидая реакции. Таковой не было.

— …например, обучить меня некоторым приемам вашей науки…

Реакции не было.

— Насколько я понимаю, меня для этого следует как-то инициировать?

Йорн хохотал. Беззвучно, и Магус даже не сразу понял, что означают эти странные зевающие движения. Точно — смеется! С чего бы это?

— Достопочтеннейший посланник, — вдруг начал Йорн, и Магус окончательно растерялся. — Позвольте заметить, что вы, живые, нас очень и очень недооцениваете. При всех наших, так сказать, приобретаемых недостатках, умение соображать остается, и даже усиливается. Так вот.

Он сделал паузу, и улыбка исчезла.

— Ты в зеркало-то давно смотрелся?

— Д…давно, — Магус заподозрил неладное. — А что?

— Посмотри.

В зеркале отразилась испуганная морда. Уставшая. С тенями под глазами, а губы припухшие. Да уж, есть от чего…

И две не очень заметные, но все же отчетливые точки на левой стороне шеи. Как раз на артерии.

Учителем поставили Анастаса, и хоть это немного да утешало.

— Главное — осторожность. Труп — он почти человек, а по мыслям, инстинктым и желаниям — так от живого почти не отличается. Ему завидно и обидно, что он — умер, а ты, его ожививший — жив. Даже если на самом деле не жив. Поэтому ты с самого начала должен показать, кто здесь главный. Шевельнется — ударь. Не рукой, а мысленно. Скажи ему, что это ты его шевелишь, а ведь он уже знает, как оно плохо — лежать и гнить…

Анастас вдруг задумался и чуть слышно пробормотал:

— Хуже этого — только лежать и не гнить…

Тряхнул головой и продолжил:

— Понял? Ну, поехали. Вот этого старичка. Не бойся его, он еще не кусается.

Укусы зомби Магус, кстати, видел, и не раз. Как правило, ткани вокруг них воспалялись, гнили и дело нередко заканчивалось ампутацией.

— Потрогай его.

Мертвая плоть была холодной и жесткой.

— Смотри!

Анастас тоже взял мертвеца за руку. Теперь они держали его вдвоем, будто собирались куда-то вести.

Труп был машиной. Кости — основанием, застывшая кровь — ржавчиной, а мускулы — поршнями и рычагами. Мертвая паровая машина. Однако где-то уже разогрет котел, и пар, горячий, обжигающий, перегретый — движется по трубопроводам, и давит, давит, давит…

Рука старика дрогнула и сжалась в кулак.

Магус ойкнул, и вырвался. Это оказалось легко, пальцы трупа были слабы и неловки.

Рука дрогнула и разжалась.

— Ну!

Магус снова дотронулся (труп как труп, холодный и твердый… в конце концов, у них на лабораторных лягушки тоже дергались под действием странной силы, рождающейся в цинковых пластинах и кислоте).

Взялся. Сжал его руку в своей. Всмотрелся. Прислушался.

Старик родился шестьдесят лет назад, помнил деда, отца и еще кучу народа, знал десяток женщин, но более-менее выделял из них двух, родил трех сыновей (один умер) и дочь, все поженились и вышли замуж, старший, правда, запил, но успел сделать двух внуков, и доченька порадовала внучонком, и они были смешные, трогательные и забавные, а потом пришли живые скелеты и перебили всех, и скелет ударил его костяным пальцем — в сердце!

— Зря ты в мозги полез, — тряхнул его за плечо Анастас. — Ничего интересного. Одни эмоции. Займись лучше мышцами рук.

Руки были ослабевшие от старости и тяжелой работы, с мозолями, и землей под ногтями.