Вампиры тут беспризорные

Касар вздохнул, сев на то же место, где только что сидел Кифен. Вечер выдался теплым, и вампир поднял глаза ввысь. Луна ярко светила, цветы беззаботно покачивались от легкого ветра, и где-то там, далеко, жили Вальдернеские, ради которых он столько сделал, ради которых от многого отказался. Вальдернеские, ставшие теми, кого он столько лет гнал. И Касар мог принять что угодно, только не это.

И как жить дальше, когда всякий смысл утерян, не знал. Конечно, он мог бы отмыть свой клан, вычистить от всей грязи, но теперь все это казалось бессмысленным. Когда он уйдет, они снова отвернутся от света, снова сойдут в верного пути, и тратить оставшееся время лишь на то, чтоб направлять их, он больше не хотел.

Пожалуй, спустя столько лет пора пожить для себя, побродить по миру, любоваться лесами и лугами, а не носиться по всему континенту за черными магами. Касар глухо рассмеялся, он не имел ни малейшего понятия, куда пойдет и что будет делать, но сегодня последние сомнения развеялись. Кифен продолжит его дело и позаботиться о вампирах, поэтому волноваться не о чем.

Ещё год. Да, этого времени вполне хватит, чтоб убедиться, что его преемник твердо стоит на ногах. А потом можно будет сплавать на другие континенты, посетить все кланы и ради забавы снова попытаться провести раскопки императорского дворца павшей вампирьей державы.

Август показался особенно коротким, утонув в хлопотах и переживаниях. Степан готовился к принятию титула, возращению в замок и свадьбе. Ну, пытался готовиться. Пока толком ничего не успевал.

Портные заканчивали шить парадную и церемониальную одежды, Веце зарубил последнюю курицу, совет старейшин стал навязчиво слать письма то ли с просьбами, то ли с угрозами. Маниэр на все лишь нежно улыбалась и говорила не торопиться, она может подождать ещё немного.

Сентябрь наступил как-то неожиданно. Герцог Ибенир посетил попаданца, лично вручил награду за свое спасение и ещё пару мелких подвигов, и пожелал не сдохнуть от переработок. Степан расхохотался и подметил, что Ибенир снял сдерживающие артефакты — значит магядро уже в порядке.

А потом, незаметно, подкрался тот самый день. Суббота пятнадцатого.

Степан прошелся по полупустому дому, постоял короткое время в кухне, где не осталось ни следа его домашней лаборатории, и тихо вышел на улицу. Раннее утро, погода пока не сильно отличается от летней, деревья стоят зеленые и не спешат сбрасывать листву. И он в этом мире уже чуть больше года.

— И что вы там такого увидели? — ворчливо спросил Веце, тоже нервничая. Такой важный день, а хозяин на лес глазеет и улыбается, видать потерял рассудок от волнения.

— Да так, — пожал плечами вампир, — просто задумался. — полукровка открыл портал в гнездо и ободряюще улыбнулся. Теперь он снова будет слугой графа, и эта мысль вызывала в Веце необъяснимый восторг.

Гнездо выглядело куда менее мрачным, чем в первый раз. На стенах ярко горели артефакты-светильники, исчезли старые, провонявшие пылью и затхлостью гобелены. Казалось, что ничего особо не изменилось, но те же коридоры и голые каменные стены ощущались теперь иначе. Казалось, что в этой мрачной обители вампиров появилась жизнь.

Попаданец нервно поправил запонки на рукавах, чуть оттянул тесный ворот и вошел в главный зал. Весь совет старейшин уже был там.

Как же много воспоминаний у него было связано с этим местом. Попаданцу пришлось постараться, чтоб сохранить нейтральное выражение лица — старейшины в полном составе, да и это место вызывали не самые приятные чувства.

Глава совета почтительно встал и двинулся навстречу. Тусклый солнечный свет пробивался сквозь стеклянный купол, Степан сдержанно улыбнулся.

— Кифен Вальдернеский, — торжественно начал Доллир, — ты много видел, стал позором и гордостью клана, нашим благословением и спасением. Ты больше, чем кто-либо другой здесь заслуживаешь место главы рода и титул. — глазами велел принести чашу, — Сегодня твой праздник, и как мы когда-то приняли тебя своей семьей, признали частью клана, признай и ты нас частью своей семьи. — глава совета передал в руки Степана пустую серебряную чащу и кинжал, — Ты стал с нами одной кровью. Теперь наш черед.

Доллир сжал лезвие кинжала, который держал Кифен, и порезал ладонь.

— Пусть не претят тебе наши традиции, пусть глаза твои всегда будут широко отрыты, чтоб видеть истину, а сердце велико, чтоб найти сострадание к каждому страждущему и к нам, твоей порочной семье. Не стыдись нас. — поднес руку к бокалу, глядя, как медленно стекает кровь, — Одна плоть, одна кровь, одно горе на всех, одно счастье. Люби род свой, почитай тех, кто не отвернулся от тебя, когда ты пал, цени, что имеешь, и благодари Бога, что не дано больше. — наставил Доллир, — А мы поддержим тебя во всем и станем твоей опорой и надеждой. С этого дня ты не один.

И Степан ломано улыбнулся. Теперь, когда у него не было иллюзий, слова главы совета звучали больше как приговор. Но попаданец пообещал себе, что ради Маниэр полюбит и клан, примет всех тех, кто дорог ей. Станет частью ее семьи, частью ее жизни.