Вампиры в Салли Хилл

– Всё хорошо. Но мне правда нужна твоя поддержка. Ты веришь мне? – Билл проницательно взглянул мне в глаза, как бы выискивая в них беглого преступника.

Оцепенение. Казалось, прошло минут двадцать-тридцать с того момента, как он задал мне этот вопрос. Он буквально повис в воздухе, и мы дышим им: вдыхаем каждый слог, каждый звук. Ты веришь мне? Когда-то и я задавала подобные вопросы, боясь услышать отрицательный ответ. Брюнет что-то не договаривает, и это настораживает меня. Но я все же дала ему слово:

– Я верю тебе. А ты мне веришь?

Без колебаний Билл отвечает:

– Верю.

Таким странным способом мы, можно сказать, дали друг другу клятву во чтобы то ни стало всегда верить. Верить. Странный набор звуков. В этом слове больше вранья, чем в каком-либо другом. Верить. Но стоит ли? В этом вся проблема.

* * *

Церемония проходила недолго. Высокие двери, имеющие цвет сырого дерева после дождя, отворились, и народ в чёрном покинул стены храма, как открытая бутылка своё содержимое. Те семьи, которые потеряли своих близких, обнявшись, направляются по голой аллее к кладбищу, чтобы навестить тех, что были зверски убиты. Кто-то держит в руках рамки с фотографиями мертвых, другие несут цветы, а кто-то просто медленно плетётся за остальными, сохраняя скорбный взгляд и печальную мину. Мэр со своим сыном идёт впереди всех; у него при себе огромный букет чёрных роз, а в руках Билла Хофера любимая фотография его покойной матери. За ними шествуют, утирая слезы, семьи «дюжины». Так как родственники Чакеров не смогли сегодня прибыть в город, я решила, будет правильным мне хранить память о нём. Рядом со мной плетутся родители. Они крепко держат в руке по одной розе и смирно шагают за остальными, изредка бросая на меня обеспокоенный взгляд. Но я в порядке. Я не хочу сегодня плакать или устраивать бойкот, мне просто хочется вспомнить друга и на мгновение забыть о том зле, с которым мы столкнулись. Напечатав фотографию Эдди, ту самую, что висела в «Мокко», я аккуратно вложила её в деревянную рамку, чтобы сейчас с гордостью нести её в руках. Никто не знает, что сделал Эдди. Он юный герой и жертва обстоятельств. Покойся с миром, Эдди Чакер.

Снег под ногами встречался редко, в отличие от луж или желтой слякоти. Серое небо явно разделяло с нами боль утраты и вот-вот готово выпустить водопад слез.

Чёрная волна дошла до кладбища, где теперь нет места ступить лишнего шагу. Я села на корточки перед могилой рыжего друга и дотронулась холодной рукой до не менее бесстрастного надгробного камня с изображением молодого человека. Если бы не толпа людей, я бы воспользовалась магией и заставила бы вырасти весенние цветы на его могиле. Не сегодня. Мама положила свою наполовину раскрытую розу на остальную кучу цветов для Эдди, а папа отнёс свою для его мамы. Мы зажгли свечи, обменивались добрыми словами или просто молчали, чтобы мертвые знали, что живые их помнят. Заметив мелькающую фигуру Билла среди чёрной толпы, я рысью помчалась к нему, говоря прохожим «извините», «простите».

– Я сожалею, – подбежала и обняла за шею Хофера, крепко сжав веки, как будто это способно всё исправить. В следующую секунду я чувствую его руки на своей спине. Мы стоим обнявшись ещё некоторое время, а потом синхронно, словно договорившись, отдаляемся друг от друга. И теперь мне удаётся разглядеть его мрачное, бледное, почти прозрачное лицо. Разбитый вдребезги парень. Иначе не скажешь. Из ниоткуда чудесным образом перед нами появляются Генри и Скай, а уже за ними виден силуэт Феникса. Мы поочерёдно высказали друг другу соболезнования. Хотя, как по мне, эти приезжие не понимают суть сегодняшнего дня, поэтому мне больно слышать из их уст «соболезную». Генри же смог сделать мне одновременно колко и тепло: он обнял меня и прошептал на ухо «мне жаль Эдди, у тебя милая косичка». Я кое-как выдавила подобие улыбки, в то время как моё сердце обливалось кровью.

– Это ужасная трагедия. Мы и не знали, что здесь водится волк-людоед, – волнующе произнесла Скай, держась рядом с братом.

– Уже нет, – резко бросила я, затем прикусив язык. Не стоило мне этого говорить в порыве гнева.

Все поглядели в мою сторону. Выражение лиц Билла и Генри говорило: «Зря». Чёрт подери.

– Его поймали? – влился в беседу Феникс, изучая физиономию каждого.

Как раньше я этого не замечала, он опасный тип. У него хитрые глаза.

– Нам ничего неизвестно об этом, – соврал Хофер, заснув руки в карманы пальто.

– Что ж, мы скажем своему отцу, тот быстро устранит этого монстра. Охота – наше излюбленное занятие, – продолжил брюнет с безмятежной улыбкой, будто речь идёт о мороженом.

В груди всё онемело. Я пытаюсь сохранять спокойствие, но мои глаза выдают меня, поэтому я опустила их на землю, рассматривая свою испачкавшуюся подошву обуви. Если Феникс сделает это, Билл не сможет обращаться, а это ему необходимо. Держать внутри себя оборотня, это вам не чихуахуа в сумке прятать.

– Нет необходимости принимать крайние меры, Феникс. Мэр поставил забор по всему периметру леса. Люди в безопасности, – сказал в своей холодной манере Генри.