Ван Гог, Мане, Тулуз-Лотрек

Лотрек никогда не отказывался от заказов. Его литографии выходили одна за другой. Для банкета Независимых он сделал на камне меню, изобразив там Монмартрскую модистку Рене Вер в ее лавке. Для этой самой Рене Вер, которая вскоре (в сентябре 1893 года) вышла замуж за Адольфа Альбера, Лотрек ради развлечения иногда рисовал модели шляпок.

Меню для Независимых – безусловно знак признательности Лотрека своему дорогому Додо, как он нежно называл Адольфа Альбера, секретаря Общества французских художников-граверов, при содействии которого Лотрека пригласили на их пятую выставку, состоявшуюся в апреле. Лотрек там показал двенадцать произведений графики, что уже свидетельствует о его большой продуктивности. Но это было не все. Он еще работал над семью иллюстрациями к статье Жеффруа «Рестораны и кафешантаны на Елисейских Полях», вместе с Ибельсом принимал участие в альбоме «Оригинальный эстамп», который вышел в июле. Этот альбом, посвященный кафешантанам, содержал двадцать две черно-белые литографии. Предисловие к нему было написано Жоржем Монторгеем.

Работая над этими литографиями, Лотрек с Ибельсом бродили по увеселительным заведениям: «Пти-казино», «Скала» на Страсбурском бульваре или «Амбассадер», куда публика ходила специально, чтобы «пошуметь». Поработав в мастерской или же у кого-нибудь на квартире над холстом (он уверял, что за портретом отдыхает, а если так, то отдыхал он много, ибо писал портрет за портретом – своего кузена Луи Паскаля, изобразив его щеголем, некоего Буало за столиком в кафе, директора плакатной фирмы Делапорта, сидящим в небрежной позе в «Жарден де Пари», Ибельса, светскую даму – мадам де Горцикову), он отправлялся в кафешантаны, где наблюдал и рисовал певиц, комиков, куплетистов: Полу Бребьон, которая, кривляясь и сюсюкая, пела солдатские песни; Эдме Леско – она одевалась испанкой, когда исполняла «Хабанеру», англичанкой, когда пела «Лингалинг», и горной пастушкой, когда исполняла тирольские песни; мадам Абдалу, славившуюся своими гримасами, безобразно худую, уродливую женщину (она, когда пела, подмигивала, высовывала язык и оттопыривала губы); толстяка Кодье (Монторгей говорил о нем: «Он по крайней мере сыт и не будет приставать к вам во время ужина»), который вызывал восторг у посетителей «Пти-казино» своей песенкой:

Раз, два, три, черт возьми!
Раз, два, три, черт возьми!
А ля-ра-ра,
Латинскому кварталу – ура!

Насытившись зрелищем, рассовав по карманам рисунки, Лотрек отправлялся бродить по улицам, переходя из кабака в кабак, выпивая то стакан портвейна, то смесь джина с вермутом («Пол-литровая кружка: джин с вермутом пополам. И тогда можно совсем не опасаться за голову. Вермут нейтрализует действие джина», – утверждал Лотрек), то рюмку коньяка или абсента («Еще рюмочку?» – «Вы же видите, что я уже пьян!» «Нет, не вижу, – отвечал Лотрек, – потому что я и сам пьян»). Наконец закрывался последний кабак. Лотрек садился на извозчика и засыпал. Храпя и причмокивая, он спал часа два, потом, стряхнув с себя сон, приказывал кучеру ехать в типографию Анкура, в ближайшем бистро подкреплялся одной-двумя рюмками спиртного и снова становился бодр и свеж. Опять слышался стук его палки, его смех и шутки. Он брал свои камни и уверенно, с поразительной сноровкой, рисовал на них портреты тех, кто привлек в кабаках его внимание. Их он выбрал для своих одиннадцати литографий альбома «Кафешантан». Были среди них, конечно, и Жанна Авриль, и Брюан. Были даже Дюкар, хозяин «Амбассадер», и Иветт Гильбер, которой он пренебрег в прошлом году на плакате, посвященном «Японскому дивану». Теперь она нравилась ему все больше и больше…

Литография отнюдь не отвлекала Лотрека ни от плакатов, ни от живописи на холсте и на картоне. Он хватался за любую возможность сделать афишу и уговаривал танцовщиц и эстрадных певиц дать ему заказ. К сожалению, актрисам он не льстил, и они часто отказывали ему.

Лотрек надеялся, что Лой Фюллер закажет афишу ему, но она предпочла посредственных профессионалов-плакатистов. Это было для Лотрека жестоким разочарованием. Он перестал бывать в «Фоли-Бержер», куда ходил только ради нее. Кстати, он вообще предпочитал «зрелище более… (здесь Лотрек переходил на мимику и жестами обрисовывал громоздкую, приземистую фигуру) или менее…» (и Лотрек вздымал вверх палец, как бы обозначая нечто воздушное). Словом, «наподобие Ники Самофракийской!» Эдме Леско тоже отклонила его предложение.

А Жанна Авриль поверила в него. Ее дебют в «Жарден де Пари» намечался на июнь, и она поручила Лотреку сделать для нее афишу.