Читаем Ван Гог. Письма полностью

Подождем с полгода и посмотрим, что получится.

Бернар мне прислал еще штук десять рисунков и довольно лихие стишки. Все это,

вместе взятое, озаглавлено: «В бордели».

Ты скоро увидишь все, что мне прислано: я полюбуюсь на портреты еще некоторое

время, а потом переправлю их тебе.

С нетерпением жду твоего письма: я заказал рамки и подрамники и поэтому нахожусь в

затруднительных обстоятельствах.

Рад тому, что ты рассказываешь насчет Фрере, но смею думать, что еще сделаю вещи,

которые больше понравятся как тебе, так и ему.

Вчера писал закат.

У Гогена на портрете вид больной и затравленный! Ну да ладно, так долго не продлится.

Любопытно будет сравнить этот автопортрет с тем, который он напишет через полгода,

Как-нибудь ты увидишь и мой автопортрет: я посылаю его Гогену, а тот, надеюсь, его

сохранит.

Он выдержан в пепельных тонах, фон – светлый веронез (без желтого). Одет я в

коричневую куртку с голубыми отворотами, ширина которых, равно как и коричневый цвет,

доведенный мною до пурпура, преувеличены.

Голова моделирована крупными светлыми мазками на светлом, почти без теней фоне.

Только глаза я посадил по-японски – чуть косо.

546 note 64

На этот раз мне пришлось круто – деньги кончились в четверг, а сегодня уже

понедельник. Это чертовски долго.

4 дня я прожил в основном на 23 чашках кофе с хлебом, да и те выпросил в кредит. Вина

здесь не твоя, а моя, если речь вообще может идти о вине: мне не терпелось обрамить свои

картины, и я заказал рамок больше, чем позволял мой бюджет, – мне ведь пришлось еще

уплатить за аренду дома и прислуге. А сегодня предстоят новые расходы – мне надо прикупить

холст, который я загрунтую сам…

Пишу второпях – занят портретом.

Я хочу сказать, что пишу для себя портрет мамы. Мне так нестерпимо видеть ее

бесцветную фотографию, что я по памяти пробую сделать ее портрет в гармоничных красках.

547

Прилагаю вчерашнее письмо, которое отправляю без всяких исправлений. Из него ты

поймешь, что я думаю об автопортрете Гогена. Он слишком темен, слишком невесел. Не хочу

этим сказать, что Гоген не нравится мне таким, но он должен измениться, и он приедет.

Конечно, они там, в Бретани, тратят меньше денег, чем я, но нам лучше бы жить здесь

втроем, даже если это будет стоить чуточку дороже.

Снова повторяю, нельзя работать прусской синей, когда рисуешь тело, иначе оно

перестает быть плотью, а становится деревом. Самое лучшее для Гогена – как можно скорее

перебраться ко мне. Смею, однако, надеяться, что другие его бретонские работы удачнее по

колориту, чем присланный мне портрет: он ведь сделан наспех.

548

Будем осторожны и не станем забывать, что мы должны вернуть себе деньги,

истраченные в течение нескольких непроизводительных лет не только на нас самих, но, прежде

всего, ради процветания мастерской.

Сохраняя спокойствие, мы справимся с такой задачей, тем более что это наше право: мы

его выстрадали…

Работаю над портретом матери: черно-белая фотография раздражает меня.

Ах, какие портреты с натуры можно было бы делать с помощью фотографии и

живописи! Я не оставляю надежды, что мы еще увидим настоящую революцию в области

портрета.

Я написал домой, чтобы мне прислали также карточку отца – по ней я сделаю его

портрет: не хочу держать у себя фотографий. Портрет мамы (полотно размером в 8) будет

исполнен на зеленом фоне, платье – кармин. Не знаю, велико ли будет сходство с оригиналом,

но мне хочется, чтобы полотно создавало впечатление белокурости. Как-нибудь ты его

увидишь, и если захочешь, я сделаю для тебя копию. Работаю опять густыми мазками.

549

Письмо от Гогена. Он осыпает меня незаслуженными комплиментами и добавляет, что

приедет только к концу месяца.

Он болен и побаивается переезжать. Что поделаешь! Но неужели все-таки поездка сюда

такая уж изнурительная штука? Ведь ее проделывают даже легочники в последнем градусе

чахотки. Впрочем, когда бы он ни приехал, добро пожаловать. Не приедет вовсе – что ж, его

дело. Но ведь он же понимает, во всяком случае, не может не понимать, что приезд сюда пойдет

ему только на пользу!..

Посылаю тебе копию моего ответа * на его чересчур хвалебное письмо. Раз уж он не

может приехать немедленно, я воспользуюсь случаем и приведу здесь все в порядок, чтобы в

любой момент быть готовым к его приезду. Написал новое полотно размером в 30 и начну еще

одно вечером, когда зажгут газ.

549 (оборот). См. письма к Полю Гогену.

550

Не знаю, читал ли ты у Гонкуров «Братья Земганно», книгу, которая, вероятно, в какой-

то мере воспроизводит биографию авторов. Если читал, то поймешь, как несказанно я боюсь,

чтобы ты не надорвался, добывая для нас деньги.

За исключением этой постоянно гнетущей меня тревоги, все обстоит хорошо: работаю я

лучше, чем раньше, здоровье мое тоже лучше, чем в Париже.

Все больше убеждаюсь, что, когда ты хорошо питаешься, когда у тебя есть мастерская,

хватает красок и т. д., работается гораздо легче.

Но разве для меня так уж важно, подвигается моя работа или не подвигается? Нет,

тысячу раз нет. Я хотел бы втолковать тебе, наконец, что, снабжая деньгами художников, ты

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
50 знаменитых царственных династий
50 знаменитых царственных династий

«Монархия — это тихий океан, а демократия — бурное море…» Так представлял монархическую форму правления французский писатель XVIII века Жозеф Саньяль-Дюбе.Так ли это? Всегда ли монархия может служить для народа гарантией мира, покоя, благополучия и политической стабильности? Ответ на этот вопрос читатель сможет найти на страницах этой книги, которая рассказывает о самых знаменитых в мире династиях, правивших в разные эпохи: от древнейших египетских династий и династий Вавилона, средневековых династий Меровингов, Чингизидов, Сумэраги, Каролингов, Рюриковичей, Плантагенетов до сравнительно молодых — Бонапартов и Бернадотов. Представлены здесь также и ныне правящие династии Великобритании, Испании, Бельгии, Швеции и др.Помимо общей характеристики каждой династии, авторы старались более подробно остановиться на жизни и деятельности наиболее выдающихся ее представителей.

Валентина Марковна Скляренко , Мария Александровна Панкова , Наталья Игоревна Вологжина , Яна Александровна Батий

Биографии и Мемуары / История / Политика / Образование и наука / Документальное
Шантарам
Шантарам

Впервые на русском — один из самых поразительных романов начала XXI века. Эта преломленная в художественной форме исповедь человека, который сумел выбраться из бездны и уцелеть, протаранила все списки бестселлеров и заслужила восторженные сравнения с произведениями лучших писателей нового времени, от Мелвилла до Хемингуэя.Грегори Дэвид Робертс, как и герой его романа, много лет скрывался от закона. После развода с женой его лишили отцовских прав, он не мог видеться с дочерью, пристрастился к наркотикам и, добывая для этого средства, совершил ряд ограблений, за что в 1978 году был арестован и приговорен австралийским судом к девятнадцати годам заключения. В 1980 г. он перелез через стену тюрьмы строгого режима и в течение десяти лет жил в Новой Зеландии, Азии, Африке и Европе, но бόльшую часть этого времени провел в Бомбее, где организовал бесплатную клинику для жителей трущоб, был фальшивомонетчиком и контрабандистом, торговал оружием и участвовал в вооруженных столкновениях между разными группировками местной мафии. В конце концов его задержали в Германии, и ему пришлось-таки отсидеть положенный срок — сначала в европейской, затем в австралийской тюрьме. Именно там и был написан «Шантарам». В настоящее время Г. Д. Робертс живет в Мумбаи (Бомбее) и занимается писательским трудом.«Человек, которого "Шантарам" не тронет до глубины души, либо не имеет сердца, либо мертв, либо то и другое одновременно. Я уже много лет не читал ничего с таким наслаждением. "Шантарам" — "Тысяча и одна ночь" нашего века. Это бесценный подарок для всех, кто любит читать».Джонатан Кэрролл

Грегори Дэвид Робертс , Грегъри Дейвид Робъртс

Триллер / Биографии и Мемуары / Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза