Ван Гог

«Я до сих пор часто вспоминаю ту прогулку по дороге в Рейсвейк, когда мы после дождя пили на мельнице молоко» (2). Вот он пишет из Айлуорта близ Лондона: «Я с большим удовольствием отправился ещё на одну долгую прогулку Здесь, в школе, гуляют очень редко» (3). А вот он упоминает о своей сестре Анне, которая жила в Лондоне: «Как чудесно прогуливаться с ней вечерами по улицам! Именно в такие моменты всё мне видится таким же красивым, как сразу же по приезде сюда» (4). Или ещё: «В эти дни у меня были такие замечательные прогулки, они так пошли мне на пользу после трудностей первых месяцев здесь» (5). «Расскажу тебе о нашей вчерашней прогулке» (6).

«Рассказы о прогулках» занимают большое место в этих ранних письмах Винсента к Тео. В них он описывает всё, что видел: местность, растительность, краски природы, изменения в освещённости.

В окрестностях Лондона ему доводилось иной раз заблудиться и спрашивать дорогу уже в потёмках. Несколько его собственных замечаний помогают нам лучше понять эту его страсть: «Но такую красоту и жизненную силу всему окружающему нас придаёт любовь» (7). И ещё: «Чувство восхищения красотой природы, даже если оно чистое и деликатное, это не то же самое, что чувство религиозное, хотя я думаю, что между ними есть что-то общее» (8). Или такое рассуждение из ранних писем о качествах нашего зрения, где, похоже, сказано главное: «Мы совершаем вдвоём великолепные прогулки. Всё здесь так красиво, только надо, чтобы зрение было простым и добрым, чтобы глаз не наталкивался на препятствия. Когда это есть, погода всюду хорошая…» (9).

Наконец, когда Винсент описывает брату какую-нибудь картину, например полотно Баутона «Путь пилигримов», мы узнаём в этом рассказы о его прогулках. Картина – как прогулка: «Вечереет. Песчаная, пыльная дорога ведёт по холмам к горе, на её вершине – святой город, освещённый солнем, которое опускается за облака…» и т. п. (10).

Для Винсента картина – это не просто изображение, взгляд «шествует» по ней так же, как по местности, и испытывает то же удовольствие – при условии, что художник сумел правдиво передать то, что он увидел. В этом уже заключена эстетика Винсента, и он от неё никогда не отступится.

Для него природа была источником счастья – просто надо, чтобы глаза умели видеть её и любоваться ею. Позднее, уже занявшись рисованием и живописью и вспоминая детство, он писал: «Многие пейзажисты не знают природу так глубоко, как те, что с детских лет смотрели на неё с любовью» (11). Существует непрерывная связь между ощущениями ребёнка, юноши, который ищет себя, и его живописью, которой позднее предстоит передать эти моменты вечности, радости, внушаемой величавой песнью природы.

Согласно имеющимся свидетельствам, Винсент запоем читал. К тому времени, когда он принял решение посвятить себя искусству, он не раз напоминал брату Тео, что чтение было одним из его сильнейших увлечений. На многих его натюрмортах изображены книги. В письмах к Тео он постоянно упоминает прочитанные им книги, советует, какие из них следует прочитать, а какими лучше пренебречь. То был ещё один его неиссякаемый источник счастья. Говоря о книгах, Винсент показывает себя вдумчивым и проницательным читателем.

Таким образом, с детских лет его сознание формировалось в общении с книгами и природой. Чтение и прогулки были двумя его главными увлечениями вдали от семьи, общества, там, где его свобода и самостоятельность получали простор для выражения.

Вначале одиночество, затем общение с братом. Тео был на четыре года младше, и Винсенту пришлось довольно долго ждать, прежде чем он смог приобщить брата к своим дальним походам по живописному Брабанту. Как только это стало возможным, Тео сделался товарищем старшего брата по играм и его наперсником. Но это длилось недолго. Их переписка стала продолжением исключительных по характеру отношений, зародившихся в раннем детстве. Винсент – особенно это было заметно поначалу – иной раз впадал в поучительный тон. Конечно, он был движим безграничной братской любовью, которой исполнены многие страницы его писем, но навряд ли Тео так уж нравилось вечно быть в положении ученика. Позднее Винсент стал проявлять в этой роли ббльшую сдержанность, но до конца от неё не отказался, излагая свои взгляды уже не столь прямолинейно, но твёрдо.

Что касается непокорности подростка Винсента, то о ней можно судить по одному любопытному случаю. Однажды бабка Винсента из Бреды, мать пастора, за что-то осерчала на беспокойного и непослушного внука. Воспитавшая одиннадцать детей, она была уверена, что знает, как с ними управляться. Она наградила шалуна оплеухой и выставила за дверь. Но невестка её в этом не поддержала и целый день с ней не разговаривала. Вернувшемуся к вечеру пастору не без труда удалось помирить женщин. Он отвёз их обеих в экипаже в рощу по соседству с деревней, где применил всё своё дипломатическое искусство, чтобы восстановить между ними мир. Эта история даёт представление не только о трудном и независимом характере Винсента, но и о том месте, которое занимал он в сердце матери.