Ван Вэй Тикет (СИ)

За оградой и над крутой аркой ворот виднелся лес. Белые берёзы, окутанные жёлтой листвой, будто спустившимися с небес облаками. Я не понимал только, почему они -- жёлтые. Ну одна, ну две, но все разом. Все листья жёлтые без единого зелёного островка. Ещё удивительнее было видеть сосны и ели с рыжими иголками, будто их разом скрутила и умертвила засуха. И тоже -- сплошное рыжьё, без единой зелёной иголочки. Воздух над забором странно дрожал, будто там бесшумно пылала череда костров. От дрожащего воздуха лес, объятый жёлтыми красками, казался ненастоящим, словно его проецировали на экран в кинотеатре.

-- Здесь словно уже наступила осень, -- тихо сказал Лёнька.

-- Прямо осенний угол какой-то, -- прошептал я.

Но Лёнька услышал. к месту приклеилось имя. Спонтанно. Неожиданно. Но уже навсегда.

-- Почему оно такое? -- спросил я. -- Всё жёлтое?

-- Быть может, химию какую разлили, -- пожал плечами Лёнька, и вдруг его глаза вспыхнули интересом. -- А, хочешь, посмотрим?!

-- Хочу! -- свистящим шёпотом ответил я.

И мы рванули назад. К месту, где верх доски обломан, и можно перелезть на ту сторону.

-- Что за чепуха, -- с Лёнькиного рта выпрыгнул даже не вопрос.

Мы стояли в лесу. В нормальном июльском лесу. Донельзя зелёном и привычном. Нет, кое-где можно было отыскать на деревьях листок-другой, тронутый желтизной, но никакой осени здесь и в помине не было. Мы спокойно дошли до ворот и привалились к ним с другой, не лагерной стороны. Самый обычный лес. Пели птицы. Шуршали в кронах белки. Посвистывал ветер. Где вся загадочная желтизна?

Лёнька толкнул ворота. С той стороны глухо звякнул замок.

-- Лезем-ка обратно, -- предложил Лёнька.

Я не спорил. Я лишь следовал за ним.

А на лагерной территории мы опять углядели, что у ворот за забором снова простирается жёлтое царство осени.

Не желая мириться с непонятками, я подхватил увесистый камень и швырнул его в желтизну. Где-то над забором камень врезался в невидимую преграду и беззвучно отскочил обратно, едва не съездив мне по ноге. Потом камень кинул Лёнька. Невидимая стена отбросила и его снаряд.

На пятачке сырой земли, свободном от травы, Лёнька начертил квадрат, а после, добавив несколько линий, превратил его в проекцию куба. Рядом тут же нацарапал ещё один. Получились два кубика с общим пространством в одном из углов.

-- Мы здесь, -- ткнул Лёнька в куб, но не в общее пространство, а рядом. -- Сдаётся мне, что пересечение прямо за воротами. Откроешь ворота, а там осень. И кто-то смотрит издалека на зелёные верхушки с нашей стороны, надеясь когда-нибудь через ворота пройти к нам в лето.

-- Но мы же были там, за забором, -- заспорил я. -- Даже стояли у ворот. Ты врезал по створке. Я слышал, как звякнул этот агрегат.

Мой палец ткнул в сторону замка.

-- Мы всё равно оставались с ЭТОЙ стороны, -- покачал головой Лёнька и быстро заштриховал один из кубиков. -- Там, где лето. А сторону, где осень, мы только видим, но нам туда не попасть.

-- Лестница! -- вспыхнул я идеей. -- Притащим к забору и...

-- И будет, как с камнями, -- не согласился Лёнька.

-- Думаешь, через ворота можно туда пробраться? -- нехотя пришлось уточнить мне.

-- Если висит замок, значит, можно его снять, -- твёрдо сказал Лёнька. -- И тогда ворота откроются. Я пройду через эти ворота. Спать спокойно не смогу, пока не пройду.

Я тихо внимал. Для меня это были просто слова. Обычный разговор двух мальчишек, обещающих друг другу то прыгнуть с парашютом, то стать главным героем, то проскочить за горизонт.

Мне и невдомёк, что Лёнькино обещание сбудется. Только радости это нам ни принесёт. Ни мне, ни ему. И первым сбудется часть, звучащая "Спать спокойно не смогу".

Глава 5

Ночные мстители

Мне снилось пустое поле. И непонятно, где оно. Вроде как в городе. И вроде как это лагерь. Вернее, тогда я не подозревал, что это сон. Всё казалось настоящим, реальным до отвращения. Поле и трава. Тёмное небо. Низенькое здание неподалёку -- вроде бы корпус старшего отряда. Или гараж профтехучилища, в квартале от моего дома. Я не мог определиться, так как оцепенел от ужаса и осознания собственной беспомощности.

Потому что на небе властвовал тёмно-багровый громадный потрескавшийся шар, испещренный ярко-красными прожилками. "Нибиру, -- тоскливо осознал я. -- Она всё-таки прилетела". Всё вокруг казалось маленьким и незначительным в сравнении с шарообразной катастрофой, нависшей над планетой. Я хотел убежать. И не двигался с места, потому что бежать казалось бессмысленным. Взор не мог оторваться от неправильного дополнения к обычной картине мироздания. И в груди поднималась волна горькой печали, потому что с приходом Нибиру всё ранее крепкое и незыблемое превращалось в пыль и прах.

Оставалось наблюдать ужас на небесах и ждать неминуемого. Я так и делал, пока плеча моего не коснулась чья-то сильная рука.

-- Э, слышь, вставай! -- трясли меня за плечо, будто я прислонился к отбойному молотку.

Разлепив протестующие веки, я с тоской обнаружил рядом с собой Голову-дыню.