Ванечка

Он размахнулся им, как вертушкой вокруг руки и метнул на противоположный край.

На этот раз камень попал точно в крону дерева, скользнул по веткам, и, обернувшись вокруг одной толстой, замер, размеренно покачиваясь на коротком поводке.

Виктор подергал веревку. Та не двигалась.

Вынув второй рулон, он расстегнул лямки рюкзака, повесил его на натянутый шнур и снова застегнул лямки. Засунул чехол с мачете в рюкзак. Привязал один конец веревки к лямке, другой — обмотал собственного пояса. Из кармашка рюкзака достал кожаные перчатки и натянул их на ладони. Снова потрогал натянутый шнур.

Он был готов к рискованной операции — переползти по веревке на другой край расщелины.

Аккуратно размотал рулон, привязанный к рюкзаку и уложил его на траву.

Вздохнул, взялся руками за веревку, закинул ноги на шнур и повис.

Шнур натянулся как струна, но его вес выдержал.

Виктор, медленно и осторожно перебирая руками, стал перемещаться по шнуру.

Он не смотрел вниз. Сосредоточил все свое внимание на веревке, которая медленно двигалась перед глазами.

Мозг сверлила только одна страшная мысль.

«Только бы выдержала! Только бы не оборвалась!»

Ноги нестерпимо больно, резало по лодыжкам, натянутой веревкой.

Одежда стала мокрой от пота и напряжения.

Противоположный край медленно приближался.

Наконец перед его глазами появились первые ветки, такого, как оказалось «далекого» дерева.

Виктор с облегчением сбросил ноги со шнура.

Уселся передохнуть.

На другой конец край, где он только что был, уже уходило два шнура.

Немного отдышавшись, он встал, отвязал веревку от пояса и натянул.

Рюкзак, висящий на другом конце веревки, пошевелился.

Осторожно и медленно потянул.

Рюкзак медленно двинулся по шнуру, скользя по нему лямками.

Виктор почти дотянул его до половины пути, когда из раскачивающегося рюкзака, выскользнул мачете в чехле и исчез в глубине расщелины.

Виктор сглотнул комок в горле.

Так было жалко этот инструмент, который верой и правдой ему послужил, во время его опасного пути!

Но делать было нечего.

Путь надо было продолжать.

Виктор подтянул рюкзак и освободил его от веревки. Аккуратно смотал шнур в рулон, уложил его обратно под динамитные шашки.

Веревку, по которой сам перелазил, решил не обрезать.

Солнце уже коснулось своим краешком близлежащего холма.

Он вздохнул и двинулся по зарослям, раздвигая их руками, разыскивать место для ночлега.

Глава 20.

Новый день Ваня начал с розжига второго колеса от самолета. Пламя быстро охватило сначала высохшие от дождя ветки, а потом вспыхнула резина, давая вертикальный, жирный и черный, столб дыма. Не было ни малейшего движения воздуха.

Дым даже не рассеивался, а поднимался, как шевелящийся черный и толстый червяк, исчезая только на огромной высоте.

У Вани сосало от голода под ложечкой и что-то бурчало в животе.

Он разбудил Лену и они, вместе, почти обессилев от напряжения, только с третьей попытки, смогли установить ловушку.

Лена мужественно молчала. И только пила воду.

Ваня залег со шнуром в руке возле отверстия в корпусе. Лена вернулась в кабинку и снова забылась во сне.

Начался уже третий день, когда они голодали.

Ваня закутался в тряпки, чтобы не донимали москиты. Его глаза начали слезиться.

Он закрыл их. В его сознании поплыли картинки из его детства, когда они так счастливо жили всей семьей — ходили на речку, играли в мяч, рисовали вместе с Леной…

А какие вкусные пироги и тортики, делала мама!

А как здорово папа катал их на велосипеде!

Два факела медленно догорали рядом с ним. Пустили коптящий дымок и погасли.

И только колесо самолета продолжало ярко пылать смоляным, багровым пламенем, распространяя вокруг, неприятный запах горелой резины.

Лена спала, открыв ротик.

Ей снилось, как папа забрал ее из садика и вез на санках домой по зимней тропинке.

Мама махала рукой, почему-то оставшись в садике на крылечке. Лена оборачивалась и звала маму с собой и папой. Но мама её не слышала, — только грустно махала вслед рукой…

Леопард бродил по зарослям вдалеке от самолета…

Опять этот зловещий, пахнущий огнем запах, не давал ему приблизиться.

Он изголодал. Подгоревший хвост нестерпимо болел и постоянно дергался, как от нервного тика.

Леопард рявкал и скалился. Но от этих звуков, вся живность разбегалась заранее, не давая ему никаких шансов, чем-либо поживиться.

Шакалы, трусливо поджав хвосты, исчезли с его «территории». Эти трусливые хищники, не могли тягаться ни в ловкости, ни в ярости с такой дикой кошкой.

Вместо этого, чего-то ожидая, над ним стали парить два грифа, не рискуя опускаться даже на ветки деревьев.

Леопард глянул на них и зло фыркнул. Шкура его утратила тот сытый, былой блеск. Она выглядела облезло и куце, играя слипшимися катышками, как на зараженном лишаями животном. Время от времени, он ложился на мягкую, выгоревшую на солнце траву и пытался себя вылизывать. Это мало помогало. Рои мух и москитов вились вокруг него, норовя осесть на кусках, обнаженной от шерсти шкуры…

Лена подошла к спящему Ване. Потрясла его за плечо. Ваня сонно открыл глаза.

— Ваня, кушать хочу, — тихо и вяло прошептала сестра.