Ванечка и цветы чертополоха

— Павел, ты мне надоел. Тебя слишком много. От твоего присутствия мне нечем дышать.

— Заткнись! Утомила уже распоряжаться. Дала бы своим амбалам меня избить, приказала бы, и спала бы сейчас спокойно.

— Сам заткнись! И дай-ка сигаретку!

— Ты же не куришь!

— Курю, курю. Давай!

— Ты ужасная женщина, Лиза Чайка! — воскликнул он и прикурил ей сигарету. — Проси!

— Пожалуйста, дай.

Со словами «давать — не мужское дело» он отдал, и она затянулась глубоко, а потом сказала:

— Помнится мне, кто-то называл меня потрясающей.

— Одно другое не исключает.

— Ну, я рада, что ты узнал моё истинное лицо. А теперь тебе пора домой баиньки, к мамочке под крыло.

Она затянулась ещё раз и бросила сигарету. Пашка раздавил её кроссовкой. Он посмотрел Лизе в глаза, нахмурив брови:

— Я из-за тебя сегодня в футбол не погонял. Проспал весь день. И уроки не выучил.

— Да, это большое упущение, — притворно посочувствовала она.

— И завтра школу прогуляю.

— Очень рада. А, может, всё-таки баиньки? А назавтра в школу?

Он отрицательно покачал головой.

— Я не могу стоять здесь с тобой всю ночь на этих огромных каблуках. Я пошла спать.

И она действительно подалась к дому. Он поплёлся за ней.

— Как тебе спалось после вчерашнего? — смиренно спрашивал он на ходу.

— Плоховато.

— Почему?

— Любопытный какой! Это мой секрет.

— Да. Я забыл: ты же врушка и злючка.

— Я могу напомнить тебе, кто ты.

— Нет. Не надо. Я и сам знаю.

Настроение у него было пасмурным.

— Я сегодня чуть не упал, когда увидел тебя в этом платье. Все слова плохие вспомнил, какие знаю. Нельзя было переодеться в гримёрке?

— На «Александре» условия не очень. А я так и поняла, что ты следил за мной.

— Ты меня заметила?

— Нет. Только в казино. Жаль, что пришлось тебя травмировать, тем более толку чуть, ты такой непослушный. Я же тебя предупреждала и велела больше не приходить.

Он открыл перед ней дверь в подъезд. Они потянулись друг за другом по лестнице.

— Я не мог, — тихо говорил он ей, — я слишком сильно хочу тебя.

— А через «не могу» не пробовал? — выговаривала она почти шёпотом.

— Слишком сильно, — повторил он. Она его совсем не знает. Он привык идти напролом. Но только не наперекор себе.

— Кем ты хочешь стать? — спросила Лиза, тяжело дыша, но шагая. Её нога то и дело выныривала из платья, гипнотизируя Пашку.

— Моряком.

— Тебе придётся трудно. Ты слишком непослушный и своевольный.

— Зато я смогу переупрямить шторм.

— Шторм — это исключение. А как же каждый божий нудный день? Режим? Полное подчинение капитану? И всё время вода, вода, вода… И никаких женщин!

Она говорила так, словно отходила в море много лет. Он рассмеялся.

— Ты такая забавная!

— Да уж! Куда забавнее?

Лиза отперла дверь заранее приготовленным ключом. Вошла. Он — за ней и тут же прикрыл за собой дверь, прижавшись спиной к шероховатому дерматину.

— Ц-ц-ц! — Она прижала руку к его рту. — Ты очень расшумелся.

Он схватил её за талию, резко развернулся с ней, одновременно поворачивая к себе спиной, и довольно жёстко прислонил к входной двери телом и лицом.

— Так я сегодня ударился по твоей прихоти, когда ты натравила на меня этого хорька, — прошипел он ей в затылок, наваливаясь на неё всем телом.

Она задрожала от смеха:

— Кого? Хорька?

— Тише. Ты очень расшумелась.

Он припал поцелуями к её шее, и она утратила весёлость, отдавшись чувственности.

— Это моё любимое место. — Он перемежал слова поцелуями. — Это из-за него я здесь. — Стянул с неё пончо и бросил на пол. — А это платье я ненавижу! — Он расстегнул молнию и стянул его по гладким белым плечам до локтей по очереди с каждой стороны. — Ты в нём, словно в упаковке на продажу.

— Так и есть, милый, — прошептала она, — так и есть.

Он гладил ей спину. Она была покорной и выгибалась под его рукой точно кошка. Пашка развернул Лизу лицом к себе. Она по-доброму улыбнулась ему.

— Ты хочешь взять меня опять в коридоре на полу?

— Мне всё равно где.

Он поцеловал её в губы.

— Ты необычно целуешься.

— Ещё я ненавижу вот это. — Он взял её за голову руками и потёр большими пальцами её веки. — Через пять лет я буду уже вполне взрослым!

— Тише… тише… — она погладила его по растрёпанным волосам. — Через пять лет мне будет уже тридцать.

— Мне плевать.

Он развернул её спиной к себе и начал медленно выбирать шпильки из волос, аккуратно разрушая причёску. Бросив на пол последнюю шпильку, он уткнулся носом в светлую копну, втягивая ноздрями аромат. Они пахли зелёным чаем, сигаретным дымом, дорогой машиной.

Он повернул её лицом и задумчиво с грустью сказал:

— Сегодня я тебя брошу. Я хочу тебя трахнуть и бросить.

— Что ж, валяй. Надо было сделать так ещё вчера.

— Вчера я не смог. А сегодня я очень-очень постараюсь тебя бросить.

— Перестань повторять. В конце концов, мне это не совсем приятно слышать.

— А что тебе приятно слышать?

Он взялся ласкать её грудь.

— Ну… Какая я потрясающая… — Голос её захлёбывался. — Как хорошо я пою…

— О да! — замер он на секунду. — Поёшь потрясно!

— Что я злючка и врушка… А!

Он упал перед ней на колени и снял одну за другой туфли.

— Спасибо. А то ноги невозможно затекли. Весь вечер на каблуках.