Два высоких кирпичных дома, словно раскрытая на середине книга, только с зияющим небесным прогалом вместо корешка, соединились на первом этаже одноэтажным зданием ЗАГСа. Похожи на двух исполинов, соединённых любовью или браком. Напоминающие две колонны, только соединённые снизу, а не сверху.
Влюблённые подошли к этой конструкции со двора, обошли.
— Вот, Женечка, — заключила Мила, глядя вверх на постройки перед собой, — чтобы стать колоннами одного здания, мы должны выглядеть так же одинаково, как эти дома.
Он промолчал с загадочной улыбкой. Они проникли в первый же подъезд, где и попали в руки приятной сотрудницы, которая объяснила им порядок оформления заявлений и оплаты госпошлины. Заглянув в листок, заполненный Милой, Женя убедился, что она согласна стать Палашовой. Ещё прошлым летом, когда они были знакомы только два дня, когда он дерзко потащил девчонку на лестницу, оградил её возле стены руками, требуя от неё быть сильной и независимой, уже тогда он почувствовал, что она его Богом суженная, что она согласна принадлежать ему.
…Беспорядочно разбросав руки и ноги по постели, они лежали, уставившись в кружащийся потолок и удивляясь происходящему с ними. Потом, когда сталь его глаз пронзила нежную зелень её глаз, они смеялись легко, словно дуновение ветерка в листве. Он благодарил Бога, она не могла никак соединиться воедино из осколков. Они не желали разговаривать, им хотелось только утопать в чувственности прикосновений друг к другу. Ни он в свои двадцать девять, ни тем более она в свои девятнадцать никогда не думали, что такое возможно. Все его прежние связи меркли и терялись перед таким напором чувств, а ей даже не с чем было сравнивать. Вот сейчас было бы прекрасно взять и умереть! Чтобы больше никогда не узнать, какой заурядной может быть жизнь.
Только в самом начале московская жизнь Палашова набирала обороты потихоньку, как автомобиль после непродолжительной остановки. А дальше понеслась на всех парах. Как только он сдал экзамен и торжественно поклялся честно и добросовестно исполнять обязанности адвоката, он начал работу в конторе на проспекте Будённого, где его с радостью приняли, потому что, во-первых, он собирался специализироваться на уголовных делах, во-вторых, он не брезговал бывать адвокатом по назначению. Ещё до адвокатской практики началась для него практика консультационная. Несколько раз его вызывали на съёмки фильма, где ему пришлось помогать ставить сцены драк. Там платили наличными и сразу. Пару раз ему довелось и возить знакомых Сашки Григорьева. Редкое свободное время он посвящал изучению особенностей новорождённых и маленьких детей. Предаваться переживаниям личной жизни ему по счастью стало некогда. В общем, за что боролся, на то и напоролся.
В феврале Палашов организовал себе два выходных и отправился на свадьбу Кирилла и Любови. Если всегда он не любил слова, то в данном конкретном случае он их возненавидел. Кто его тянул за язык? Когда он прощался с Любушкой, то сказал ей в утешение, в глупом ежесекундном порыве, чтобы позвала его на свадьбу. Сказал, не думая о последствиях, не гадая, что женихом будет его друг, не зная, что пожалеет. А она поняла буквально. И она, и Кирилл хотели поделиться радостью с ним, о чём и сообщили ему по телефону. И вот он нёсся по скользкой зимней дороге в Венёв, в предрассветной мгле ранним субботним утром. Получив приглашение от будущих молодожёнов, он подумал: «А ведь это хороший повод передать через Кирилла детские вещички для Марьи Антоновны. Пусть побудут у него до весны, а там выберет подходящий день и завезёт их адресату». Так появились две увесистых коробки для одинокой беременной женщины. Кроме этого в багажник отправились новенький пылесос, подарок жениху и невесте, да его неизменный спутник в дальних поездках — кожаный чемоданчик. Душевное состояние ощущалось таким же скользким, как лёд на дороге. Смятение и неуверенность, жажда свидеться с дорогими друзьями и навязчивые, время от времени тарабанящие нотки радости. Оказывается, можно приносить счастье, отходя в сторону.