Ванечка и цветы чертополоха

В комнату воротилась Клавдия Семёновна и заговорила первой:

— А, вы всё беседуете? Я уж и корову домой привела и покормила её яблоками, и подоила. Молочка хотите парного, Евгений Фёдорович?

— Нет. Благодарю покорно. Шустро вы. Мы не так уж много обговорить успели.

— И что? Все вопросы решили? — спросила женщина, усталою рукою снимая косынку и приглаживая волосы.

— Нет, не все. Не убивал Ваньку ваш Тимофей Захарыч.

— Как так?

— Рысев с ножом его обогнал. А Певунов толкнул на нож.

— Вот тебе на…

— Но, если бы Тимофей отпустил пацана с миром, а не затеял эту возню с пленом и пытками… Ну, сами понимаете. Если появятся какие-нибудь ещё вопросы, я знаю, где вас искать. Возьмите мой рабочий телефон на всякий случай. — Следователь вынул из кармашка папки визитку и положил на стол. — Позвольте, я у вас тут ещё бумагу маленько помараю, а вы пока ужинайте. Не обращайте на меня внимания. Я после вашего молочка совсем не голоден.

Евгений Фёдорович достал снежно-белую бумагу, разместился с ней на дальнем краешке, чтобы не мешать хозяйке накрывать на стол, и начал быстро писать. В начале он задал им ещё несколько вопросов о возрасте и месте рождения, паспортных данных. А потом молча писал. В общем-то, протокол получился не слишком длинным и содержательным. Все интересные истории, кроме личных качеств убийцы и того, что всё-таки нашлась женщина, которая его в самом начале взрослой и независимой жизни обидела, он опустил.

У Глуховых на ужин не было никаких кулинарных изысков: была сухая круглая картошка, приправленная сливочным маслом и укропом; был салат из крупно порезанных помидоров и огурцов с репчатым луком и подсолнечным маслом; мясное вовсе отсутствовало; после картошки с салатом пили простоквашу с плюшками, выпеченными самой хозяйкой в русской печке.

— У меня теперь дачники не будут брать ни молока, ни яиц, — пожаловалась хозяйка.

— Не переживайте, у нас народ такой: ему всё — хрен по деревне. Так что будут брать, как миленькие! — утешил следователь.

— Ваши слова да Богу в уши! — сказала на это Клавдия Семёновна.

— Если Тимофей женится на Олесе Елоховой, то ему совсем мало дадут. Правда, только если удастся доказать, что убийство — случайность, по неосторожности. Как полностью зовут Дусю, соседку Себровых?

— Рысакова Евдокия Вениаминовна, — отозвалась женщина. — Муж у неё помер, сын в Москве живёт и работает, Валеркой звать, не чета нашему Тиме, вроде всё у него хорошо, а семьи нет, спивается мужик.

Евгений Фёдорович понимающе закачал головой:

— У меня порой такое ощущение, что во всей области только наш следственный отдел не спивается. Я молчу про обычных рабочих мужиков. Их косит водка и смерть. Пять из шести спиваются. Оперативники спиваются, автоинспекция спивается, прокуратура спивается, медики и учителя спиваются, спецслужбы и военные спиваются. Если не на службе, когда выходят на пенсию, спиваются. Молодёжь спивается с младых ногтей. Только что младенцы не спиваются, хотя и такие случаи были. Зато их мамаши и папаши запросто спиваются. Я не говорю про всех без исключения. Но посмотрите, сколько убожества вокруг!

— Да вот я люблю выпить, и самогон гоню для себя, но не спиваюсь, — заговорил о себе Захар Платонович. — Попробовал бы я спиться при такой-то жене. Да и Тимофей алкоголем начал увлекаться через эту бабу его, как бишь её звали? Светка?

— Светка. Светка.

— Много преступлений через алкоголь и совершается. — Продолжил свою мысль следователь. — Некоторые просто с катушек съезжают. Пьяный часто либо сам совершает преступление, либо жертвой преступника становится. Наш мужик такой: брошено в него семя саморазрушения, которое прорастает, за редким исключением, до размеров баобаба. Не хочется ему ежедневно выпалывать сорняки, и он запускает их до размеров катастрофы.

— А следователи спиваются? — поинтересовалась Клавдия Семёновна.

— Всё бывает. — И, немного помолчав: — Почему у нас вызывает усмешку желание ратовать за своё здоровье и качество жизни?

XVI

Когда Палашов откланялся у Глуховых, он решил нанести визит Евдокии Вениаминовне. Такие деревенские женщины много интересного могут рассказать. Любопытство и встревание в чужие дела — это неотъемлемая часть их натуры. Не имея ничего за душой, они стараются заполнить пустоту чужими делами, проблемами, жизнями. Но такой человек, который в ином, может быть, и вызовет раздраженье, незаменимый помощник для того, кто пытается разобраться в сложных перипетиях чужой жизни. Одним словом — находка для следователя. Только разговор с такой находкой очень напряжённый. Приходится следить за каждым словом, чтобы после эта сорока не разнесла что-нибудь очень важное по деревне на своём хвосте.

Войдя за покосившуюся калитку, следователь увидал нового четвероного знакомого. Дымок выскочил из-за дома и сразу же узнал Палашова, узнал и признал за своего, осев и завиляв.

— А, хвостатый! — мужчина наклонился и потрепал подбежавшего пса за ухом. — Спасибо тебе, дружище, ты меня нынче очень выручил. Это твой дом, приятель?