Ванга. Новый взгляд

Но то ли лекарства оказались достаточно действенными, то ли время сделало свое дело, однако

Лариса, наконец, настолько пришла в себя, что ее

выписали из клиники. Работу она нашла быстро —преподавателем в музыкальной школе. Сын, правда, от нее отвык, но и это со временем прошло. Все

встало на свои места, в том числе и супружеская

жизнь. Точнее, не жизнь, а относительно мирное

сосуществование двух давно чужих друг другу людей. Так продолжалось до тех пор, пока в музыкальную школу, где работала Лариса, не пришел

новый преподаватель. Красавцем его назвать было сложно, утонченным интеллектом он не блистал, костюм и обувь красноречиво говорили о более чем скромных доходах. Но все это не имело

ровно никакого значения уже через две недели.

399

Потому что обозначилось то, что высокопарно

называется «родством душ». И Лариса, и Виктор

почти сразу поняли, что жить друг без друга не

могут.

Сергей сообщение Ларисы о том, что она полюбила другого и хочет развестись, воспринял, мягко говоря, прохладно. Точнее, он не принял

его всерьез. Разговор начался за завтраком, Сергей почти не слушал того, что, волнуясь и путаясь, пыталась сказать ему Лариса, пил кофе, читал газету. А покончив с завтраком, буркнул, не глядя на жену: «Не дури! Восемь лет вместе, какая там еще любовь. Вот увидишь, что на это скажет твоя мама…»

Маминой реакции Лариса боялась больше, чем

сцены с мужем. Но то, что произошло на самом

деле, она и представить себе не могла, не то что

предвидеть. Алевтина Андреевна сначала держалась сухо и холодно, всем своим видом подчеркивая ту безумную глупость, которую собирается

сделать дочь. Когда это не подействовало, закатила чудовищную истерику, чуть ли не эпилептический припадок. А в конце концов, немного отдышавшись, вынесла окончательный приговор: «Можешь убираться к своему хахалю, но знай: сына я

тебе не отдам, ничему хорошему он в твоем обществе не научится, А если окончательно спятишь

и разведешься — прокляну. Можешь плевать на

меня, можешь терзать мое материнское сердце, но если ты предпочтешь Сергею какого-то проходимца — у меня больше не будет дочери. Выбирай: нищий придурок или я».

Лариса выбрала. Подала на развод, переехала

с одним чемоданчиком к Виктору в коммуналку

и целый год старалась быть счастливой. Оформила развод с Сергеем, невзирая на еще полдесятка чудовищных сцен, которые ей лично и по

400

телефону устраивала мать. Пренебрегла даже

тем, что Алевтина Андреевна наотрез отказалась

прописывать обратно «блудную дочь» — бытовые вопросы ее никогда особо не волновали. Ну, поживет без прописки, подумаешь, великое дело.

Главное — с Виктором. А потом вдруг позвонил

ее сын и сообщил, что бабушку увезли в больницу с инсультом, а отец неделю тому назад женился, поэтому придется мамочке вспомнить кое-какие свои обязанности. Хотя бы по отношению

к нему, единственному ребенку. Лариса кинулась

в больницу. Жизни Алевтины Андреевны уже ничего не угрожало, но ноги были полностью парализованы, а речь — не совсем связной и внятной.

Держать ее в больнице никто не собирался, нужно было выписывать домой, но куда? То есть понятно, куда, но кто при этом будет за нею ухаживать?

Лариса попробовала посоветоваться с Виктором, но понимания с его стороны не встретила: «Старуха тебя прокляла, выгнала из дома, отобрала

у тебя сына, а ты собираешься неизвестно сколько

времени пробыть при ней сиделкой? Дело твое, но я лично в эти игры не играю. Либо она, либо я, выбирай. У меня есть своя комната, а жить в одной

квартире с этой полусумасшедшей генеральшей —слуга покорный. Мне нужна только ты, а не куча

твоих родственников».

Оставить мать без ухода Лариса не могла. Отдать ее в «богадельню», как посоветовал Виктор, —тем более. Алевтина Андреевна столько для нее

сделала, так пеклась об ее счастье (и во многом

оказалась права), что теперь у Ларисы практически не было выбора. Да и сын… Хотя Лариса и подозревала, что мать сделала все, чтобы настроить его

против «неблагодарной вертихвостки» (собственной дочери), но нельзя же бросать подростка на

401

произвол судьбы, да еще с парализованной бабкой на руках. А любовь… Любовь, увы, не выдержала испытания жизнью.

Лариса вернулась в родительский дом, прописалась там и три последующих года посвятила

уходу за матерью, которая с каждым днем становилась все несноснее и злее. Как ни старалась

дочь, пытаясь выпросить прощения, — тщетно.

Пока Алевтина Андреевна могла говорить, она без

конца вспоминала любимого зятя, на чем свет

стоит ругала Ларису за глупость и неблагодарность. Даже внуком она интересовалась меньше, чем Сергеем.

Второй инсульт настиг ее, когда Лариса была

на работе, а внук — в школе. Вернувшись, они застали ее уже безмолвной, почти без дыхания. Жили одни глаза, неотрывно смотревшие на телефон. Они словно чего-то ждали.

«Мамочка, хочешь, я позвоню Сергею? — в полном отчаянии спросила Лариса. — Хочешь, я попрошу его приехать?»

Веки старухи дрогнули, а глаза засветились такой надеждой, что у Ларисы перевернулось сердце. Как же привязана ее мать к уже давно бывшему

зятю, если и перед смертью думает о нем…