«Ваня Коммунист»

Муторно на душе у капитана буксирного парохода. Здорово муторно. Может быть, оттого, что в рубке хозяевами расположились неизвестные матросы.

Из темноты выныривает еще один такой же длинный и быстроходный корабль. Он перемигивается с первым огнями, и, разворачиваясь, заходит с другого борта буксирного парохода.

Теперь остается одно: идти туда, куда тебя насильно ведут...

Молча, скрючившись от холода, сидят в трюме баржи заключенные. Они стараются не думать о том, что скоро будет. Они знают точно: как только баржа сменит место стоянки, начинаются массовые казни. Выводят на палубу и расстреливают. Или оглушат прикладом и в воду...

Загремела якорная цепь. Значит, прибыли...

С грохотом откидываются люки. На посветлевшем небе отчетливо вырисовывается силуэт виселицы. Над люком наклоняется человек и весело кричит:

— Товарищи! Вылазь! Свобода!

Молчат, затаились те, что в трюме. Уже не раз так обманывали конвойные. А на палубе встретят злобным смехом и залпами.

Потом, усмехаясь, офицер скажет:

— Расстреляны при попытке к бегству.

Над люком склонилось уже несколько человек.

— Есть тут кто-то живой?

И тогда один из заключенных встал. Он знал, что белые не успокоятся. Вот и решил пожертвовать собой, чтобы спасти товарищей.

Пошатываясь от слабости, лез он по трапу.

А еще через несколько минут палуба баржи заполнилась людьми, которые лишь несколько часов назад были обречены на мучительную смерть. Почти раздетые, заросшие, с ввалившимися от голода щеками, они плакали от радости...

— Эх, посмотрели бы вы, что в тот день в Сарапуле творилось, — говорит Василий Степанович.— Весь народ нам навстречу высыпал, все хотели обогреть и накормить страдальцев. Пятьсот двадцать два человека у смерти вырвали... Тут же, в Сарапуле, нам и приказ зачитали. Копия у меня. Выменял у писаря.

Василий Степанович достает из кармана партийный билет, обернутый пергаментом. В нем пожелтевший от времени листок. Его Никитин и протягивает мне.

— С этого места читайте. Раньше о заслугах «Вани Коммуниста» говорится. А главное — отсюда.

Я прочел:

...Учитывая все сказанное, приказываю:

§ 1. Канонерскую лодку «Добрый» с сегодняшнего дня именовать «Товарищ Маркин».

§ 2. Личный состав канонерской лодки «Ваня Коммунист» не запятнал трусостью славного имени своего корабля. Кроме того, указанный личный состав вынес из боя орудия своего корабля, что равносильно спасению Знамени. Поэтому с сегодняшнего дня вооруженный пароход «Дегтярев» переименовать в канонерскую лодку «Ваня Коммунист». Для укомплектования ее в первую очередь использовать славных моряков «Вани Коммуниста».

Дальше — дата и подпись командующего.

Мы, опять трое, стояли у груды иссеченных кирпичей. Это все, что осталось от дома. Не только маленькой стенки, даже фундамента нет: все перепахали бомбы.

Но сегодня стрельбы нет. Сегодня так тихо, что мы отчетливо слышим, как беззлобно переругиваются саперы, разминирующие подходы к какому-то чудом уцелевшему подвалу.

Битва на Волге закончилась. Закончилась разгромом врага.

— Лет через пять подняли «Ваню Коммуниста», отремонтировали. А в эту войну опять утопили.

— Судьба такая, беспокойная, — философски заметил Кошкин и торопливо добавил: — Только вы, Василий Степанович, не сомневайтесь: подымут.

Впервые замечаю, что Кошкин стал обращаться к Василию Степановичу на вы.

Я согласен с Кошкиным: нельзя допустить, чтобы такой корабль затянуло илом. Ведь это корабль, который молодая Советская Республика наградила первым в своей истории Красным знаменем. С его палубы сошел в большую советскую литературу Всеволод Вишневский, из его кубриков разошлись по нашей стране Василий Степанович Никитин и многие другие коммунисты. Быть похожим на них — счастье для любого человека.