Vanitas

У Люции затекала поясница, но она осталась. А куда деваться, если самый сильный террин на планете вцепился в тебя мёртвой хваткой? Впрочем, дышала она всё ещё с опаской и через раз.

— Знаю, почему ты дуешься и пришла только сейчас, пока я сплю и не вижу. Я… — он тяжело сглотнул, — плохой отец. Ты родила мне прекрасного сына. Он упертый, старательный, хорошо и быстро учится, научился общаться с братьями, делает многое на благо своего Двора и товарищей. Он очень преданный и всегда защищает их.

Люц вытаращила глаза, когда Император мягко улыбнулся уголками рта, под его мутными очами проступили морщинки.

— Далеон гораздо лучше меня и всех моих детей. Он похож на тебя. И поэтому… поэтому я не смог стать ему хорошим отцом. — Тяжелый вздох, стыдливо опущенный взор. — Ты ушла, а я так горевал… Буйствовал первое время, всю твою спальню разнес, убил слуг, что не уследили за тобой, что позволили… — он смолк, отвёл взгляд, поджал сухие губы. — Меня в себя привёл только плач ребёнка. Нашего ребенка. Далеона… Я увидел его в люльке и… не смог взять на руки. Мне было так горько и стыдно перед ним. Знаю, ты хотела бы, чтоб я растил его со всей любовью. А я… так и не решился. А с годами, — Магнус затараторил, — с годами он стал совсем похож на тебя. Те же волосы, глаза, черты лица. Я не мог смотреть на него. Не мог находиться в одной комнате. Задыхался от боли и отчаяния, от мысли, что тебя нет, нет, нет. Что я не смог остановить. Спасти…

Он зашелся в надсадном кашле, поднял на Люц в мольбе свои красные очи.

— Кассандра… Касси, ты простишь меня? Я скоро умру, я чувствую, не выберусь. Ты простишь? Простишь непутёвого отца и мужа? Простишь на смертном одре? Примешь в свои объятья?

— Нет, — холодно уронила Люция. Её лицо — бездушная, стальная маска, как у статуи богини правосудия, слова — карающий меч. — Я не прощу тебя. Ты убил стольких невинных. Ты испортил жизнь своему сыну Далеону. Не своими руками или приказами, о-о-о нет. Бездействием и пренебрежением. Да, милый, ими тоже можно навредить. Знаешь, как относится к нему прислуга, и какие слухи о нем ходят? «Опальный принц», «материубийца», есть и другие прозвища. Знаешь, как ранит его твоё равнодушие? Когда ты не приходишь на его «званые ужины», не желаешь говорить, или даже сегодня. Знаешь, что с ним вытворяет уже долгие годы твой первый сынок? — её голос сочился ядом, Магнус изумлённо пучил глаза. — Знаешь. Всё ты знаешь. Просто не хочешь замечать. Это же так удобно спрятать голову в песок: «ничего не слышу, ничего не вижу, а значит проблемы нет». А она есть. Просто тебе не хочется её решать. Не хочется видеть сына так похожего на «меня». Не хочется бороться со своим страхом. Ты жалок. Жалок.

Она презрительно скривила губы и попыталась скинуть его лапу, как гадкую букашку. Магнус сжал скользкие от пота холодные пальцы и взволнованно раскрыл рот, собираясь что-то сказать, возразить, но Люция успела первой:

— Спи, — приказала. Уверенно, холодно. Он медленно моргнул, тело начало ослабевать к его вялому изумлению. — Спи. И пусть тебе приснится, какой ты жалкий отброс.

Непобедимый Магнус Ванитас проиграл сну. Сомкнул тяжелые веки и почти сразу засопел.

Люция разжала его ослабшие пальцы и освободила своё покрасневшее запястье.

В душе творился полнейший раздрай. От разочарования в собственном враге и своей безрассудной смелости, до того, что её «магия слова» сработала на владыке и чего он ей наговорил…

Оказывается Ванитасы способны сожалеть.

Они не так чудовищны, как она считала.

Не совершенны.

Сентиментальны.

Слабы…

На этом Люц оборвала поток размышлений, прижала кубок с остатками зелья к груди и вышла из спальни.

[1] Причина причин

[2] Праздник Сбора урожая. Местный Новый год.

* * *

— Эй вы, сволочи бессмертные! Откройте ворота! Я хочу поговорить с вашим бесстыжим принцем! Или позовите его сюда! Этого первого говнюка! Я плюну ему в рожу и верну деньги. Пусть знает: нам не нужны его подачки! Эй!.. — надрывалась за решеткой крепостных врат и била кулаком по прутьям какая-то рыжеволосая дама в тёмном ветхом плаще.

Стражники с балкона нервно косились на неё, но продолжали молча изображать истуканов. Что-то подсказывало Люции — такое представление они видят не впервой.

Она осторожно спешилась, не сводя с незнакомки пытливого взгляда, привязала лошадь к ближайшему суку и, расправив плечи, двинулась по мощеной дорожке к скандалистке.

Стража у ворот заметила приближение фарси, и в их взорах зажглась надежда.

Похоже, кому-то запрещено разговаривать с этой дамочкой, и они даже прогнать её не могут. А появление Люции — «звезды» Двора Мечей и сестры их начальника-Виктора — обещало скорое разрешение их проблемы.

Девушка сдержанно кивнула им, стражники ответили тем же и вернулись к обязанностям без прежнего напряжения.

Это хорошо. Это просто прекрасно. Особенно, если у незнакомки есть что-нибудь интересное на «первого говнюка». Ох, как она была с ней согласна! Говнюков в этой семейке пруд пруди, только по номеру и различай.