Vanitas

Террин слабеет на глазах, чары теряют силу, не слушаются, а затем вовсе исчезают. Под конец — жертва не может колдовать. А магия её принимает форму кристалла и прорывает плоть. Чем сильнее террин, тем дольше его надо опаивать и тем больше будет конечный камень.

Дальше дело за малым…

Спригган дернулся в отчаянной попытке спастись от неизбежного, но стражники крепко держали его за руки и плечи. Он захныкал, кусая клыками губы.

Из-за тучи выглянуло светило.

Магнус спокойно протянул руку. Когти, как острые лезвия, беспрепятственно проникли в плоть и сомкнулись на кристалле. Осуждённый вскрикнул, и Магнус вырвал камень его жизни.

Спригган завопил от боли и рухнул на колени, дрожа и скуля, как смертельно раненный зверь. Больше его никто не держал.

Магнус сощурился и повертел «аметист», разглядывая его в лучах солнца. Любовался? Оценивал потенциал? Подбежал лакей с раскрытой шкатулкой, и правитель опустил драгоценность на бордовую подушечку.

Кейран с центральной ложи подал знак страже и те, подхватив подмышки стонущего сприггана, уволокли его в закуток с поднятой решеткой. Видимо, бросят в темницу под амфитеатром.

Голову звероморфа насадили на пику и, словно знамя, понесли к выходу, где уже дождались воины Кейрана на конях. Они повесят «тигра» на главных воротах при въезде в город, в назидание другим ассасинам.

Тело же погрузили на носилки и понесли к повозке. Его скормят собакам.

Магнус молча ушёл с арены и скрылся в одном из внутренних коридоров. За ним потянулась императорская семья. Нестор что-то буркнул в артефакт-граммофон, и зрители тоже начали расходиться.

Толпа загудела. Кто-то шёл молча, кто-то обсуждал увиденное и даже звонко смеялся, кто-то беспечно строил планы на день, словно ничего необычного не случилось.

Изабель потряхивало, в глазах блестели непролитые слезы. Ей всегда тяжело наблюдать расправы над живыми существами. А ведь она работает тут больше двадцати лет.

Люция же сохраняла внешнее спокойствие. Но не потому, что очерствела душою или привыкла. Просто… все её мысли занимал леденящий жилы страх.

С ней случится то же самое, если Магнус узнает, что она фарси. Если попытка «отомстить» провалится. Если выяснится её не лояльность к нынешней власти.

«Фэй великий, защити меня!» — мысленно взмолилась она, глядя в небо.

Вдруг кто-то схватил её за локоть и грубо дёрнул на себя.

— Всё ещё хочешь во Двор Войны? — прошипела ей в ухо Виктор.

— Напугал, дурак! — рыкнула Люция и оттолкнула его.

— Так что? — не унимался сводный братец. — Мы казним преступников, подчищаем арену от трупов, развешиваем головы на воротах. Убиваем. И, если разразится новая война, пойдём убивать и умирать. Всё ещё хочешь служить Кейрану?

— Меня таким не напугаешь! — тихо фыркнула Люция. — Я не нежная фиалка и мертвых не боюсь. Как и грязной работы. Не стоит путать меня с Изабель.

— Мама — нормальная человеческая женщина с нормальными реакциями, — нахмурился он. — А вот ты — странная.

Люция вздрогнула, впилась ногтями в ладони.

— Я просто пытаюсь выжить, — сквозь зубы, тихо ответила она, и в неё врезался слуга.

Виктор рефлекторно поддержал Люцию, не дав упасть с крутой лестницы. Слуга рассыпался в извинениях, раскланялся и побежал дальше, не дав никому опомниться или разглядеть его.

Девушка озадаченно потёрла пострадавшее плечо и задела в вороте платья бумажку. Записку.

Сердце пропустило удар. Люц сглотнула и незаметно, делая вид, что поправляет корсаж, спрятала вещицу в кулак.

— Ну и, слуги пошли, — проворчал братец, поддерживая Люцию за талию и локоть. — Носятся и по сторонам не смотрят.

— Пошли? — переспросила она со смешком. — Так говоришь, будто наняли новых. Зачем, когда все «свои», знакомые и преданные?

Виктор ничего не ответил, и Люция с тревогой обернулась. Поймала его напряжённый взгляд, морщинку меж хмурых бровей.

Он резко отвернулся.

— Виктор, — осторожно позвала фарси, касаясь его плеча. — Почему замок меняет слуг? — адъютант первого принца притворился глухим. — Ладно… Кто отдал приказ?

Виктор долго молчал, прежде чем нехотя, глухо ответить:

— Кейран. — Остро, как-то зло, глянул на сестру. — И прошу тебя, не лезь в это.

Они покинули Полигон в числе прочих зрителей, болтая на безобидные темы: о казни и слугах впредь не заикались.

В основном говорила Иза, ей не часто удаётся пересечься с сыном и позадавать типично материнские вопросы: «Как ты ешь? Хорошо ли спишь? Отдыхаешь вообще?..».

Виктор отвечал коротко и по существу, как истинный военный. А ещё мило смущался от её бестактной и чрезмерной заботы. Но замечала это только Люция, так как шла с ним под руку и видела, как сильно он кривил губы на очередную нотацию про здоровый сон и пылал щеками даже через естественный загар, когда Изабель невозмутимо спрашивала, видится ли он с дамами хоть раз в неделю?

У главного входа в замок, мужчина спешно распрощался с ними и стремительно пошел прочь, будто за ним блохи гнались.

Люция невольно улыбалась, глядя ему в след, как и Иза.