Vanitas

Она никогда раньше не испытывала ничего подобного ни с женщинами, ни с мужчинами. Сладостное томление в груди, сбитое дыхание и грохочущий в ушах пульс. Пружина нервов внизу живота, что закручивается, закручивается и резко разжимается! И наслаждение простреливает тело, а с губ срывается сиплый стон.

Тема интимных отношений раньше казалась ей чем-то постыдным и скверным. Вокруг царил разврат, но она никогда не заостряла на нём внимания или, скорее, избегала, свои мысли, фантазии.

Запрещала себе представлять, чем занимаются лэры за портьерой в коридорной нише, не прерывая поцелуя. О чём мечтают высокородные террины, лупя глаза в низкое декольте её бального платья. Почему причёска Меридии растрепана, а щёки горят, когда она покидает покои Далеона ближе к ночи…

Она тряхнула головой и ускорила шаг.

Благодаря Орфею интимная часть жизни приоткрылась Люции. Сама бы она, по доброй воле, вряд ли на такое пошла. Не в ближайшее время, не… через годы.

Да, стыдно признать. Она планировала однажды, после мести, завести детей, возродить клан фарси. Но это всё казалось таким далёким и туманным, что она и не задумывалась, как будет их делать и с кем.

Люция благодарна ему за новый опыт. За то, что именно он стал её «первым мужчиной» — пусть и в не совсем привычном понимании — а не какой-то незнакомец-проходимец. За то, что он подарил ей удовольствие.

Но…

На этом всё.

Не надо продолжений.

Они не пара.

И не потому что какая-то Сесиль так рассудила — так решила Люция.

Орфей слаб. Мягкотел. Труслив. И как бы он не сочувствовал ей — ни разу за семь лет не остановил издевательств Далеона. Ни разу не защитил от нападок Меридии. Ни разу слова поперёк им не сказал.

Зато смиренно и активно принимал участие во всех их забавах с «человечкой».

Это говорит о многом.

Обо всём.

Так за размышлениями фарси достигла заветной двери и толкнула тяжёлые створы.

Тугие холодные струи ветра ударили в лицо и взметнули юбки. Дыхание перехватило от красоты пейзажа.

Люция стояла на «внутренней» крепостной стене, служившей мостом между башней с колоколом и замком, и любовалась на раскинувшиеся у горизонта леса и поля. Ближе, подпирая замок, расселись серокаменные пристройки с острыми крышами, такими же чёрными, как и черепица на их «большом брате». Множество башен, флигелей, садов, статуй и фонтанов.

Замковый комплекс отсюда — как на ладони. А слуги, мельтешащие внизу, кажутся муравьями.

Если упадёшь с такой высоты — костей не соберёшь.

У Люции закружилась голова, и она придержалась за каменные зубцы.

Она, конечно, смелая, но не безумная, и рисковать безопасностью под таким шквальным ветром не станет. Лучше идти медленно, по стеночке.

Люц заправила за уши выбившиеся прядки и наконец заметила, что на балконе не одна.

Герцог Рагнар стоял на другом конце дорожки, облокотившись на зубья невысоких перил, и задумчиво глядел вдаль.

Высокий, стройный. Суровый, благородный профиль; скульптурная челюсть с ямкой на подбородке; тонкие губы и фиолетовые глаза с затаённой на дне печалью. Волосы — платиновый блонд, как у Рафаэля.

Ясно, на кого четвёртый принц с возрастом станет похож.

Если, конечно, этот облик лишь частичная иллюзия.

Как она и думала, зачинщик встречи — брат императора. Но зачем он позвал её сюда, да ещё и таким таинственным образом? Обсудить дела они могли бы и в его покоях, как в прошлый раз, без риска, что кто-нибудь решит прогуляться по «мосту» и заметит их.

А не вызвал ли он её, чтобы сбросить с балкона?

Люц нервно усмехнулась и сглотнула, заметив на себе тяжёлый и решительный взгляд господина. Он направился к ней.

Случайная мысль уже не казалась бредом. Её смерть действительно решила бы многие проблемы. Все знают, что лучше всех хранят секреты — трупы. А она хлебнула его тайн с лихвой и то ли ещё будет!

Вдруг колокол на башне оглушительно затрезвонил, объявляя полдень. Слуги внизу, на дорожках, засуетились точно испуганные муравьи, и совсем скоро скрылись в стенах замка. Двор опустел.

Люции стало совсем не по себе.

Герцог замер в шаге от неё и спросил:

— Хвоста нет?

Девушка смотрела только на его изящные запястья, спрятанные в карманах брюк. Она готовилась к внезапной атаке.

— Нет, — ответила и подняла глаза. — Как видите у меня только четыре конечности.

Попытка разрядить обстановку не удалась. Мужчина всё так же пытливо вглядывался в неё, даже голову на бок склонил, точно размышлял, как с ней поступить.

Бисеринка пота скатилась у Люции по загривку за ворот невзрачного пыльно-синего платья. Она до хруста сжала кулаки, но лицо оставалось спокойным.

Рагнар усмехнулся углом рта.

— Пойдем! — он развернулся на пятках и зашагал к входу в Башню Памяти.

Люция стряхнула оцепенение и поспешила следом.

«Похоже, убийство отменяется».

Если бы он напал, она бы постаралась столкнуть его раньше, и плевать на последствия. Она не смеет умереть, не отомстив.

Герцог подошел к запертой двери и положил ладонь на тяжёлые кованые створы. Неуловимо, одними губами, сплёл какое-то заклинание, и на поверхности вспыхнул синий круг из узоров, они завращались, загудели магией, и со скрежетом засовы открылись.