Vanitas

Время приближалось к позднему обеду. В библиотеке царила сонливая тишина, нарушаемая лишь тусклым стуком Люцииных шагов.

Она не боялась кого-то встретить. Руби в этот час спит под присмотром Изабель. У Двора Мечей «свободное время». Если они не договариваются дружно покутить, поиграть в карты, выпить, то проводят досуг в уединении или навещают других «господ». Например, Меридия тесно общается с принцессой Эстеллой Ванитас и в компании Сесиль навещает подружку и её Двор, чтобы обсудить последние веяния моды и свежие сплетни.

Вглядываясь в золотистые таблички над стеллажами, Люция нашла раздел лирики и подошла к высокому шкафу.

Отсчитала полки и заметила в нескольких локтях над собой, в самом углу старую тонкую книгу в потертой зелёной обложке. Золотым тиснением на корешке значилось: «VANITAS».

Люция тихо вздохнула, встала на цыпочки и, пыхтя, потянулась к фолианту. Кончики её пальцев заскользили по шершавому боку, но никак не могли выцепить томик из плотных тисков других книжек. Как никогда фарси прокляла свой средний рост и тонкие подошвы туфель.

Вдруг из-за её головы вынырнула чья-то рука в чёрном бархатистом рукаве дублета. Белые узловатые пальцы с когтями легко подцепили корешок и достали книгу с полки.

— Vanitas vanitatum et omnia vanias[1], — раздался за спиной знакомый до колючих мурашек голос. Люция резко обернулась и столкнулась с синими очами Далеона. Зрачок в них привычно сузился в полоску, выдавая не понятную девушке эмоцию, хотя сам принц лицом оставался бесстрастен.

Наверное, ей никогда не хватит духу спросить, почему у шестого всегда такая реакция на неё.

Он уронил взгляд на книгу и спокойно продолжил:

— Всё — одна маета, и никто рассказать не умеет, — глядят, не пресытятся очи, слушают, не переполнятся уши. Что было, то и будет, и что творилось, то и будет твориться, и нет ничего нового под солнцем…

Шестой… цитировал книгу. Эту.

Мысль показалась столь же удивительной, сколь абсурдной. Люция всегда считала Далеона необразованным повесой. Лентяем и раздолбаем. Сложно представить, что этот заядлый пьяница и прогульщик способен с лёгкостью выдавать мудрые изречения предков.

Но главная проблема не в этом…

А в том, что где-то в этом томе припрятана записка для Люции от герцога. Новое «жутко секретное» задание.

И остаётся только надеяться, чтоб Далеон из ностальгии — или прирожденной вредности — не открыл и не отнял у неё эту книгу.

Принц с интересом всмотрелся в побледневшее лицо Люции.

— Не знал, что ты увлекаешься древними изречениями.

— Не знала, что ими уже увлекаешься ты, — не задумываясь, выдала она и прикусила губу.

Тень усмешки тронула его красивые губы.

— В своё время Рафаэль заставлял меня их учить. Наизусть, — лениво признался он, заложив руки с книгой за спину. Жест ужасно напомнил ей Кейрана в его кабинете, перед «наказанием», и сердце от чего-то неприятно дрогнуло. — «В них сокрыта мудрость поколений» — пафосно уверял братец. Не удивлюсь, если он, твой новый повелитель, решил взяться и за твоё «образование». Ты же теперь в его свите, да?

Показалось, в голосе полном желчи промелькнули нотки обиды и обвинения. Но Люц отмахнулась от абсурдной мысли, как от мухи. С чего этому жлобу на неё обижаться? Расстроился, что любимую куклу отобрали? Некого больше будет макать в грязь, гонять собаками и топить?

Но, как бы ей не было приятно…

— Принц Рафаэль — не мой повелитель, — вкрадчиво произнесла она. — И ты тоже. И я не припомню, чтобы произносила клятву служения хоть кому-то из Ванитасов, — Люц холодно усмехнулась. — Я не «ваша». Я сама себе хозяйка.

Врала, конечно. «Присяга» состоялась. Унизительная, полуобморочная, в холодной вонючей башне. Никакой торжественности, фанфар и праздничного бала в тронном зале.

Жар в теле.

Дрожь в руках.

Непослушный язык:

«Я клянусь преданно служить вам и исполнять приказы в меру моих сил и возможностей и ни словом, ни делом не выдать, ни ваших секретов, ни вашу причастность к моему преображению».

Об этом ты мечтала Люция?

Далеон окинул её презрительно-оценивающим взглядом, который так раздражал её, что хотелось вцепиться в его шелковистые волосы и повыдирать.

— Да! — горячо и как-то горько согласился он. Сощурился. — Ты не наша. И никогда нашей не была. Ты другая. Чужая. И тебе здесь не место.

Люция вспыхнула.

— А где моё место?! Где?!

Да, ей здесь не место! Среди жестоких Ванитасов, развратных терринов с шакалиными замашками и их диких развлечений. Ей претит ходить на грани жизни и смерти, бояться каждого шороха, бояться своей слабости, смертности, бояться выдать себя. Трястись, дрожать, сходить с ума. И всё же!.. Она здесь, в замке, и пойдёт до конца ради своей клятвы, мести.

Для неё нет пути назад.

Она не чистокровная террианка, полукровка, фарси и в этом мире ей места нет вообще нигде. Только среди врагов.