Варела

Сергею после прочитанного стало не хорошо… Это, что же такое с парнем приключилось, если он решился на самоубийство? Страшно представить. Краевский пять минут с рублем пообщался, а по кабинету как Мамай прошелся. Странно было, что Кароль просто не вернул украденный рубль хозяину. Ну, подкинул бы назад Колдуну, если боялся признаться. Да просто бы выкинул! Вот проблема, на ровном месте! Далее было совершенно непонятно, почему рубль так и не был передан Колдуну, и как это дело оказалось в руках у Кудряшова? Далее лежал только один листок желтой старой бумаги, на которой от руки авторучкой написаны по пунктам последствия общения с означенной монетой.

Следует признать ряд необъяснимых явлений:

1) Внезапные поломки любых предметов, которые обладатель монеты берет в руки.

2) Постоянные травмы от факторов, которые невозможно предусмотреть, и избежать.

3) Наличие некоего магнетизма, и неодолимой привязанности к данному предмету. Невозможно заставить себя расстаться с рублем, выкинуть, или передать кому-либо. (Моя прелесть, — хмыкнул Краевский, прочитав этот пункт.)

4) Крайняя степень невезучести обладателя предмета, и в связи с этим тяжелая депрессия, переходящая в острый приступ суицидальных мыслей. (затем на листке было что-то ещё написано. Буквально пару предложений, которые затем были тщательно заштрихованы, и не читались).

Блин, — подумал Сергей, — неужели Кудряшову все это пришлось пережить на своей шкуре, как очередному владельцу рубля? И как он смог от привязанности к «моей прелести» отказаться?

Более никаких пояснений в деле Краевский не нашел. Ладно, потом обдумаем. Читаем дальше, — подумал он и посмотрел на часы на руке. — Семь минут седьмого. Рабочий день закончился, сейчас маме надо позвонить. Опять что-то соврать.

Хотелось есть, но из съедобного в кабинете был только электрочайник с жареной водой. Поэтому Краевский, отложил документы и решил сбегать в магазин, купить какой-нибудь сэндвич.

* * *

— Возвращайся! — орал голос, — Возвращайся!

От неожиданности я вздрогнул и стал озираться по сторонам. Никого. Голос шёл откуда-то сверху, с вышины крон деревьев-гигантов. Показалось? Нет. Там нет никого. Но громоподобный голос бил по ушам:

— Возвращайся! Вернись! Тебя ждут!

Кто ждет? Зачем? — всполошился я. А потом вспомнил, как же… Оля ждет. Сынулька, дочурка, и внуки… Максимка и красотулька Аделинка. Да. Кончено. Я сейчас.

И я открыл глаза. Над моим лицом сверху нависла лохматая седая и морщинистая как старая картофелина физиономия. Векхтер вспомнил я. И сразу ощутил неуютность и какой-то совершенно ледяной холод, и непонятную вонь. Формалин подсказало подсознание.

— Вставай! — орал векхтер.

— Чего орешь? — ответил я. Поднялся и сел, обнаружив, что сижу на высоком металлическом столе из нержавейки. Простынка, которой я был укрыт, свалилась на пол, и стало понятно, почему так холодно. Голый я был совершенно. Голова кружилась, как с тяжелого похмелья. Мутно было на душе, и в глазах мутно.

— А ты чего тут разлегся? Нашел время отдыхать, пошли…, - проворчал старик, но по лицу его было видно, что он доволен результатом, что разбудил меня. Я спрыгнул на пол со стола и пошатнулся. Меня повело. Векхтер, видя моё состояние, взял меня пальцами правой руки за локоть левой, и как несмышленого парубка повел за собой. Повел по тусклому холодному коридору, мимо изваяния санитара замершего с открытым ртом.

Мои босые ноги вяло зашлепали по белому кафельному полу.

— Подожди, — сказал я векхтеру, — мешает….

И остановившись, оторвал бумажную бирку с большого пальца правой ноги.

— Теперь пошли…

— И? — спросил, уставившись на меня векхтер.

— Что и? — переспросил я.

— Ты в таком виде по городу идти собираешься?

— А что ты предлагаешь? — не понял я.

— Кто из нас варела? Ты или я? — сурово спросил старый.

— Ах! Да!

Присмотревшись, я увидел призрак двери слева и шагнул к ней, протянув руку к дверной ручке.

Глава 4

Уютный все-таки у Ильи (так зовут векхтера) дом. И хоть я сижу на его кухне в его вещах, на два размера больше, и если не на бомжа похож, то на огородное пугало точно. Но пугалу хорошо, пугало пьет горячий иван-чай с лесным медом, и пытается осмыслить произошедшее.

— Я точно не умер?

— Ты не путай астральные путешествия души, с переходом.

— А какого черта меня в морг определили?

— Сердцебиение почти не прослушивается, дыхание — один вдох в две минуты… Вот сам и посуди…

— С нашими нынешними медиками не исключено…, - вздохнул я и сделал глоток. Выходило, что мне Илья жизнь спас. Оказаться под скальпелем патологоанатома — мало приятного.

— Ты как себя чувствуешь?

— Честно говоря, неважно. Мусор какой-то в глазах плавает. Черные точки. Словно черный снег идет.

Илья, неодобрительно крякнул, а потом спросил:

— Выпьешь с устатку? Настойки на травах налить? И не дожидаясь моего ответа, векхтер полез в шкаф и водрузил трехлитровый графин с коньячного цвета жидкостью на стол.

— Нет, — затряс я головой, — мне напиваться нельзя… Последствия могут быть.

Последний раз напивался давно, по молодости….