Варела

Незаметно для себя, находясь в расслабленном, и каком-то полусонном состоянии я стал рассказывать Илье, эту историю.

В мою бытность, когда учился в институте, подрабатывал сторожем в школе. Если в рабочие дни сторожил только по ночам, то по выходным дежурить получалось сутки. А в воскресенье, после обеда всегда были гости. Стучатся, спрашиваю:

— Кто?

— Группа здоровья! — бодро отвечают за дверями.

Это физрук Олег Николаевич со своим другом и коллегой физруком первой школы Сергеем пришли. Приходили они не пустые, ящик пива с собой как минимум. А ещё значки, монеты, дефицитные книги, марки… Все, что на книжной толкучке у кинотеатра выменяли. Тогда многие коллекционировали, и сборища коллекционеров было каждое воскресенье. Помню за двухтомник «Фаворита» В.Пикуля книголюбы сто рублей просили, дешевле не продавали. Я сам тогда очень выгодно поменял свои джинсы на две подписки Р.Л.Стивенсона и Джека Лондона. Хорошие книги. Они до сих пор у меня, потрепанные порядком, но живые. А вот джинсы эти сто процентов — давно выкинули.

О чем это я? Ах, да… Так вот сидел иной раз с ними, когда звали, пиво пил с физруками под интересный разговор о всяком разном. А один раз они принесли помимо пива бутылку водки «Золотое кольцо». Солидная такая бутылка, с ручкой, емкостью 1,75 литра. Помог я её физрукам приговорить, а потом сверху бутылок надцать пива Жигулевского. Когда они ушли, был в состоянии только двери за ними закрыть и спать отвалился. А проснулся от шума среди ночи. Кто-то отчаянно — то ли рычал, то ли выл. И грохот. Били чем-то тяжелым по железу.

Прислушался. Звук шел вроде со стороны спортзала. Там в спортзал вход прямо, а налево вниз по лестнице вход в подвал. Вход в подвал практически всегда был закрыт на металлическую решетку и навесной замок. В подвале поимо сантехнических и водопроводных труб был тир, и ученики на уроках начальной военной подготовки ходили в него стрелять из мелкашек. И особо его закрывать смысла не было, как бы не одно обстоятельство. Там из подвала были два выхода на улицу, на школьный двор. И двери сто раз битые и перебитые, одно название. Школьники их часто взламывали, чтобы было, где украдкой покурить. Поэтому особой надежды на них не было. И чтобы через подвал никто не проник в школу, замок и был повешен на решетки. Ключ от замка, наверное, был только у завхоза и учителя НВП.

И вот подошел я к решетке и вижу около неё двое. Медведь темной такой окраски, не бурый, но и не гималайский, не знаю какой породы. Стонет почти по-человечески, рычит, воет, и об решетку боком бьется. Словно больно ему, зуб там болит что ли, и он, чтоб боль заглушить, бьется со всей силы, чтобы одну боль, другой заглушить. Но испугал меня не он… А второй посетитель. Девочка лет семи, в платьишке, стрижка каре, и огромные, таких у людей не бывает, темные глаза на пол лица размером. Испугали не глаза, а лицо. Лицо совершенно лишенное эмоций. На стене в общественном туалете, гораздо больше чувств, чем на её лице. Мертвое. Холодное. Девочка ничего не делала. Она спокойно, и без движений стояла у решетки и, не отводя глаза, смотрела на меня, совершенно не обращая внимание на медведя. А медведю было плохо. Жалко было мне его… И что делать? Как они там оказались? Двери с улицы были не взломаны, как в очередной раз, я проверял. И появление этих двоих моя и целиком моя вина. Я давно подозревал, что все мои ночные кошмары однажды могут вырваться в этот мир…. Но тогда я спал в отключке, пьяный и совершенно не помнил, что мне приснилось. И что я сделал, как думаешь?

Илья недоуменно дернул седыми бровями.

— Бежал как трус. Сдал смену, пришедшей утром техничке и убежал на занятия в институт. Никому ничего не сказал о двоих в подвале за решеткой.

— Что было потом?

— Умерли они оба, и как я потом узнавал, в один день. Девочку отдали в детский дом для неполноценных, поскольку говорить она не говорила совсем. А медведя отдали в местный цирк. Дрессировки он не поддавался, Рычал и стонал двое суток, ничего не ел. А потом умер. Девочку тоже нашли утром мертвой в кроватке. Она лежала в позе эмбриона, поджав под себя ноги. А на лице было неописуемое выражение жуткой боли и страдания. Я так думаю, зря их разлучили, это был симбиот..

— Засиделся я у тебя Илья, спасибо тебе за всё. Пора мне домой. Там Ольга меня оплакивает, дети на похороны собираются, а я тут сижу…

Закончил я говорить, и поднялся с табуретки.

* * *

Занятное было дело с Машей и Медведем, как назвал его для себя Краевский, аналогия сама собой напросилась. В деле было указано, что медведь был какой-то помесью бурого и гималайского. А с девочкой полная неопределенность. Ребенок не истощен, не заброшен, а наоборот аккуратно и чисто одет, а вот родители не нашлись… На русском не говорила, и вообще не говорила. Хотя первичный медицинский осмотр нарушений не выявил. Вскрытие же показало огромную раковую опухоль в брюшной полости с метастазами по всем органам. Медведь, же помер от невыясненных причин. Его понятное дело, никто не вскрывал.