Вареж. Забытые временем

– Ему не тридцать, а мне не восемнадцать! – поправила я, начиная уже выходить из себя. – И как минимум две твои одноклассницы в шестнадцать лет детей родили. Ты сама рассказывала. После этого ты ещё говоришь, что вы такими не были, и что сейчас девушки легкомысленные!

Я у родителей поздний ребёнок. Потому мама так за меня переживает. Удивительно, как ещё на Вахты Памяти отпускает и не против моего увлечения файр-шоу. Её тревогу можно понять: первые неудачные отношения с женатым мужчиной, да и с папой у них далеко не всё гладко было. Он уже лет пять живёт отдельно от нас. Но ведь это совсем не значит, что со мной будет также.

– Ну ладно, ты… – вздохнула в бессилии мама. – Наивная влюблённая дурочка. Но ему-то всё это зачем? Что он будет с тобой делать?

Признаться, эта вскользь брошенная фраза меня особенно задела. Но я всё же сдержалась и не вспылила.

– Любить, мам, – бросила с уверенностью.

И отвернулась к монитору компьютера. Хотя после этой перепалки внутри всё мелко дрожало от возмущения. В тот момент я поклялась себе, что никогда не позволю ни маме, ни кому бы то ни было ещё, вносить разлад в наши с Лёшей отношения. Даже из благих, как может казаться самой маме, побуждений.

Я рассказала об этом Лёше по телефону, и он принялся меня успокаивать. Сказал, что пора ему предстать перед моими родителями.

– А о чём вы с Катей говорили тогда на ступеньках? – решилась спросить я.

– Когда? Не помню уже. А, про раскопки одного древнего городища. Она вроде как поехать хотела.

– Катька? Да она без интернета и маникюра дня не проживёт! Куда ей на раскопки! Это она тебе хотела понравиться.

– Не знаю. А вот почему ты меня в тот момент взглядом испепелила?

– Ревновала.

– Я так и понял.

Эта его проницательность смутила. И он, похоже, догадался, что меня тревожит. Всё-таки мамины слова посеяли в душе зерно сомнения.

– Жень, – Лёшин голос в трубке прозвучал непривычно мягко. – Ты же не думаешь, что мужчины-преподаватели только и делают, что ждут смены очередного состава студенток? Они работают, как на любой другой работе. И студенты, а также студентки, для них – просто их аудитория. Неужели ты на самом деле считаешь, что преподаватель в процессе чтения лекции высматривает симпатичные мордашки? Не исключаю, что такие мужчины, да и женщины, что греха таить, бывают в преподавательской среде. Но в основном, поверь, гораздо больше ценится внимание на лекциях, умные и уместные ответы на семинарах. А не обезьяньи ужимки. Если что, я сейчас не о тебе.

– Я поняла, Лёш, и ни о чём подобном не думаю, – ответила я и решила сменить тему. – А помнишь, ты говорил, что появилась какая-то новая информация о том нашем деле?

– Да, – он оживился. – На одном анонимном аукционе всплыла наша сабля. Я списался с продавцом. Комментарий восторженный там оставил, что-то вроде «Сабля с монограммой владельца? Музейная редкость!» Сказал, что хочу приобрести.

– Ничего себе! – такого я точно не ожидала услышать.

– Не удивлюсь, если они и украшения с покойницы сняли и продают под видом фамильных драгоценностей прабабушки, – Лёша невесело усмехнулся.

– Это уже был бы верх цинизма.

Мне удалось его отговорить от знакомства с моими родителями. Точнее, повременить с этим. Маму настолько возмутило то, что я встречаюсь с Лёшей, что она чуть ли не запретила мне это. Не знаю, почему она так настроена против него. Думаю, ей лучше успокоиться и свыкнуться с мыслью, что ничего не изменится.

На выходных я вместо очередной Вахты Памяти отправилась вместе с Лёшей к продавцу сабли. Эту поездку я ждала с радостным, щекотным чувством предвкушения. Мы будем только вдвоём и у нас есть общее интересное дело!

Не знаю, совпадение ли… Но жил этот загадочный продавец в селе Вареж. Судьба упорно вела нас туда, словно там остались ещё незавершенные дела. А ведь тогда, летом, я, было, подумала, что гибель дяди Миши являлась своего рода знаком не пытаться разгадывать вековые тайны и не вмешиваться в ход вещей.

Обычный дом почти в центре села не выделялся ничем примечательным. Вышел к нам молодой человек лет двадцати. Очень щуплый, в очках. Представился Даниилом и пригласил внутрь, принёс саблю.

– А где вы её взяли? – прямо спросил Алексей, внимательно рассматривая оружие.

Юноша замялся.

– Вообще на чердаке нашёл, – сказал он. – Какого-то моего предка сабля.

– Она же не краденная? – Лёша выразительно поднял брови и поглядел с подозрением. – Если эта историческая ценность числится пропавшей, нам может грозить административная, а то и уголовная ответственность.

Парень явно занервничал.

– Нет, не переживайте, – неуверенно сказал он.

Юноша принёс чашки, заварник, вазочку с сушками и печеньем. Поставил всё на стол перед нами, сам сел в видавшее виды старенькое кресло. Большая дымчатая кошка тут же прыгнула к нему на колени и по-хозяйски улеглась, довольно щурясь.

– Даниил, а кем вам приходился этот человек?

Лёша неожиданно указал на фото, стоявшее на полке запыленного книжного шкафа. Я бы и не заметила его за стеклом среди книг.

– Это мой дядя.