Вареж. Забытые временем

Атмосфера пыльного мрачного подвала с кружевами паутины по углам, весьма способствовала тому, чтобы почувствовать себя персонажем фильма ужасов или мистического триллера. Покойница, равнодушно лежавшая в своём последнем ложе среди банок с консервированными помидорами и огурцами, определённо вызывала своим присутствием когнитивный диссонанс. Конечно, если абстрагироваться от всех этих приземлённых моментов, и представить себя в неком древнем замке, то наличие гроба уже не кажется таким уж абсурдом. Однако на тот момент абстрагироваться у меня никак не получалось. Стало дико жутко. Нужно было прервать это тяжёлое молчание какой-нибудь деятельностью.

– Ну, теперь уж точно надо вызывать полицию. Пусть разбираются, – проговорил Лёша, хмуро глядя на покойницу.

– А как мы объясним своё присутствие здесь? Нет уж. После того, как мы тело дяди Миши нашли, я с полицией не хочу иметь никаких дел.

– Придётся. Иначе мы ничего не докажем. Вызывать будем не мы сами, а этот Даниил. Пригрожу ему ответственностью за сокрытие исторических ценностей, и он сделает всё, что скажем.

Назад я почти летела напрямик через заросли, не обращая внимания ни на колючие ветки, ни на порывы сильного ветра, швырявшего мне в лицо листья. Зачем мы только сюда поехали и снова во всё это ввязались? Что за страсть у Лёши к авантюрам? Ну, был у него предок, который девушку соблазнил, а потом священником стал, ну и что с того? Оставил бы уже в покое эту историю! Только вслух я бы всё это ни за что не сказала. Потому что видела, как для Лёши важно во всём разобраться.

Даниил, к которому мы нагрянули утром, похоже, особо не удивился нашему появлению. Думал, за саблей вернулись.

– А больше ничего там нет, где вы саблю нашли? – спросил у него как бы между прочим Лёша.

Парень напрягся и, как мне показалось, немного побледнел.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, ценностей там каких-нибудь. …Я имею в виду исторические ценности.

– Н-нет вроде бы, – запнулся, мотнул головой, и нервно поправил очки Даниил.

Только вот уверенность в его словах напрочь отсутствовала. А когда про гроб с покойницей услышал, тут же сдался. Оправдывался тем, что якобы подумал, будто останки не настоящие, а реквизит для ролевиков. Мол, дядя Миша одно время этим всем плотно увлекался, кольчуги плёл, скупал старинное оружие, участвовал в слётах любителей исторической реконструкции.

Полиция не заставила себя ждать. Правда, при виде старинного гроба и покойницы в свадебном платье начала прошлого века стражи порядка немного растерялись.

– Вообще это не к нам, – сказал судмедэксперт.

– На ней ювелирные украшения, которые имеют историческую ценность, – заметил Лёша. – И пропала она во время раскопок три месяца назад. Это может быть связано с убийством Михаила Сомова. Дом ведь его.

При данных обстоятельствах дело приобретало иной смысл. Были вызваны понятые, и полицейские принялись за опись найденных останков. Бедняжка Аглая со всем своим приданым теперь превратилась в вещдок.

Судмедэксперт пояснил, что тело могло мумифицироваться из-за холода. Если девушку похоронили зимой. По его словам, при низких температурах влага из тканей испаряется, при этом останавливаются процессы гниения. А в склепах и саркофагах останки практически не изменяются на протяжении тысячелетий. Потому что на них не воздействует воздух, влага, солнечная радиация, там нет животных и насекомых.

– Сейчас в нашей стране заброшенные в течение пятнадцати-двадцати лет могилы признаются бесхозными по решению суда, – заметил он. – После завершения юридической процедуры останки эксгумируются и кремируются. Но это если речь идет о действующем кладбище. Потом на освободившемся месте можно снова хоронить.

– А вот такие заброшенные кладбища? – спросила я. – Они, что, совсем никому не нужны? Никто за них не отвечает?

– Ну, девушка, по стране много заброшенных погостов, склепов. Да, они, по сути, никому не нужны.

– А если в них драгоценности и старинное оружие?

– А вот это уже является государственной собственностью, – он поднял вверх указательный палец.

Несколько женщин, которых позвали в качестве понятых, настороженно косились на гроб, но близко не подходили. Вскоре вокруг собралось немало зевак. И мы услышали, как одна из старушек достаточно громко сказала:

– О, так этот гроб мой прадед делал!

Лёша заинтересовался её словами, стал расспрашивать. Мне тоже было интересно. Неужели мы нашли ещё одного человека, который может что-то знать об истории Аглаи Соболевской и Константина Вальдеса?

– Прадед у меня был искусным столяром-краснодеревщиком, – похвасталась старушка. – У меня на чердаке до сих пор пара таких же гробов стоит.

Тут даже полицейские, которых мало чем удивишь, вытаращились на рассказчицу с удивлением.

– Он их для себя и жены сколотил ещё лет сто тому назад. Но умер в больнице, и все услуги были заказаны там. Поэтому гроб не пригодился. А когда прабабка померла, мы про домовину вообще забыли. Я спустя несколько лет после смерти прабабки вспомнила, думала, что их уже либо выкинули, либо на дрова пустили. А они всё это время на чердаке лежали.