Варфоломеевская ночь: событие и споры

Лишь сравнительно недавно историки обратились к проблеме народного насилия, спровоцированного решением двора умертвить Колиньи и главных гугенотских вождей и явившегося причиной гибели большинства жертв. Натали Дэвис в своей (ставшей классической) статье 1973 г. первой предположила, что всеобщая вспышка насилия в Париже не была ни спонтанной, ни безумной, но заведомо была окрашена ритуалистическим поведением, подражающим и клиру и магистратам[133]. Чуть раньше Жанин Гарриссон указывала, что народное насилие было вызвано еще и социально-экономическим напряжением, ибо богатые гугеноты стали жертвами менее состоятельных католиков[134].

Совсем недавно Барбара Дифендорф и Дени Крузе уверенно заявили, что насилия мотивировались в большей мере религиозным пылом, чем классовыми трениями. Хотя и разными путями, оба пошли дальше теории Натали Дэвис об "обрядах насилия" и показали, что религиозные расправы на религиозной почве проистекали, по Дифендорф, из локальных противоречий между двумя конфессиями (крайне обострившихся после того, как по политическим мотивам зимой 1571/72 гг. власти сняли католический крест, возведенный на месте разрушенного гугенотского дома), или, по Крузе, в эсхатологической боязни конца света[135]. Хотя акценты расставлены у них по-разному, Дифендорф и Крузе выявили остроту межконфессиональной розни после Сен-Жерменского мирного эдикта 1570 г. В тех городах, где гугеноты и католики с трудом сосуществовали в течение десяти лет, страсти настолько накалились, что двор не мог не сознавать возможность взрыва, по выражению Барбары Дифендорф, "от малейшей искры"[136].

Но в таком случае почему избиений не было еще больше? Если религиозные распри и конфессиональные страсти были столь сильны, а многие католики твердо верили слухам, будто Карл IX в самом деле повелел умертвить всех гугенотов, почему же тогда побоище ограничилось Парижем и лишь 12 провинциальными городами?[137] В них, как и в столице, имелось значительное протестантское меньшинство; более того, во всех этих городах уже были случаи религиозного насилия[138]. Но то же самое можно сказать и о десятках других городов Франции, где Варфоломеевской ночи не было. Рассмотрим пример Дижона. Анализ решения там судьбы гугенотов проливает свет на более общий вопрос: почему вспышка религиозного насилия в Париже не вызвала еще более мощного и смертоносного взрыва во французских провинциях?

Для начала необходимо подчеркнуть, что несмотря на все споры о смерти Колиньи и десятков других дворян-гугенотов в Париже ранним утром 24 августа 1572 г., решение об этом было, очевидно, политическим. Ни один современник не утверждает, будто Колиньи пал жертвой своей веры. Выдвигаются две политические причины: адмирал и его главные сторонники были умерщвлены, дабы избежать военного похода гугенотов на помощь восставшим против Испании Нидерландам или же чтобы предотвратить мнимое вооруженное выступление гугенотов в столице во время торжеств по поводу венчания Генриха Наваррского и Маргариты Валуа[139]. Итак, именно политика разожгла религиозное насилие в столице, хотя последствия такого решения должны были ясно осознаваться при дворе ввиду религиозных распрей в Париже за два предшествовавших года. Что касается событий в провинции, то там местная власть действовала по-иному. Ее занимали не столько внешняя политика и мятежные Нидерланды, сколько поддержание порядка внутри городских стен. Чтобы проанализировать, почему в одних случаях на местном уровне бойня произошла, а в других — нет, необходимо оценить политику провинциальных городов, особенно по отношению к гугенотам после первого мирного эдикта января 1562 г.

Эдикт терпимости, изданный в январе 1562 г., впервые обеспечил гугенотам законное признание. Для большинства французских католиков он стал горькой пилюлей, и реакция на него в Бургундии показывает, что миряне воспринимали различия между двумя конфессиями в основном в социальном плане. Хотя эдикт и признавал за протестантами право на существование, оно было весьма ограниченным. Им не дозволялось собираться для богослужения, тайно или явно, ни в одном городе Франции, но лишь за пределами территории городской юрисдикции. Гугеноты были обязаны соблюдать всяческие ограничения во время католических праздников и прочих торжеств. Все эти меры налагались на протестантов ради поддержания общественного порядка[140].