Варфоломеевская ночь: событие и споры

И все же процессия-месса отныне была уже не в чести у монархии, которая, отказавшись от своего корпоративного облика, более не испытывала нужды сливаться со своим народом в ритуалах корпоративного католицизма. И с первых же лет XVII в. настал час молебнов Те Deum, связанный с почитанием Quarante Heures[287]. Исследование Мишеля Фожеля[288] содержит данные о соотношении процессий-месс и Те Deum в Париже с 1496 по 1608 г. До правления Карла IX молебны Те Deum устраивались крайне редко. Эта форма благочестия укрепляется при Генрихе III и в период правления Генриха IV становится основной формой празднования королевской властью важнейших событий.

В XVI столетии обычной формой такого публичного празднования была процессия, венчавшаяся мессой, справляемой в соборе. Процессии могли устраиваться в связи с важными событиями военного или династического характера, в связи с неурожаями и стихийными бедствиями, но, кроме того, организовывались и покаянные процессии, которые лучше других могли служить выражением общинного религиозного сознания. Публичные покаяния проводились часто в 20-х годах как реакция на первые проявления религиозного раскола, в эпоху Генриха II их число возросло. Варфоломеевская ночь была рубежным событием в использовании этих публичных церемоний, чреватых религиозным насилием. При Генрихе III они исчезают полностью (но надо отметить, что уже министры — "политики" из окружения Екатерины Медичи — стремились ограничить их число на первом этапе Религиозных войн). С началом войн Лиги процессии переживают фазу кратковременного подъема. Это неудивительно для Парижа — твердыни ультракатолической партии, но надо отметить, что процессии часто проводились и в Туре, в столице короля-гугенота. Конечно, ни лигеры не отказывались полностью от использования молитв Те Deum[289], ни католические сторонники Генриха IV не стеснялись интенсивно использовать процессии для молений или выражения благодарности. Обращение короля в католичество продолжило возрождение общинных обычаев корпоративного католицизма. Но заручившись папским прощением и завершив гражданскую войну, монархия начинает искать новые способы "прославления королевских деяний" — независимо от участия корпораций.

Выводы М. Фожеля, сделанные им на материалах XVI в., подтверждаются опытом следующего столетия. "Ритуальная революция", начавшаяся при Генрихе III и прерванная Лигой, была завершена Бурбонами. При Людовике XIII процессии-мессы были весьма редки (если не считать тех, что были связаны с памятными датами), а Те Deum в качестве основной формы публичных молений окончательно возобладает при Людовике XIV.

Для периода, начавшегося с правления Бурбонов, характерно меньшее участие короля и его представителей в процессиях, а также нежелание сочетать процессии с выносом реликвий. 13 июня 1598 г. шествие от Нотр-Дам к августинцам в честь заключения Вервенского мира прошло без участия духовенства прихода Сен-Жан-ан-Грев (т. е. прихода Ратуши) и без выноса каких-либо мощей, что особенно контрастирует с упоминавшейся выше процессией по поводу перемирия 1556 г.[290] С 1625 по 1725 г. раку св. Женевьевы выносили из аббатства лишь пять раз.

Конечно, еще долго мостовые Парижа были свидетелями различных шествий. Но важно, что корпорации и в первую очередь Муниципалитет уже не участвовали в литургиях, проводимых клириками. Власти в этот период начинают относиться к проявлениям коллективного благочестия с подозрением. Парламент, например, запретил процессию Святых даров, которую хотели организовать для парижан капуцины в сочельник 1598 г., усмотрев в этом протест против регистрации Нантского эдикта[291].

Связь между системами церковного благочестия и общинного благочестия, которое было организовано городскими властями, явно слабела. Корпоративный католицизм вступил в фазу дезинтеграции: локальная (например, приходская) система поклонения святым стала автономной и контролировалась только духовенством; муниципальная система продолжала устраивать процессии, но главным действующим лицом в них была уже не община, мистически объединенная вокруг священных реликвий, но лишь представители 16 административных округов — кварталов Парижа. Клирики и миряне теперь не смешивались в единых процессиях. Отныне об отношениях "алтаря и трона" говорили в терминах сотрудничества, а не союза, понимаемого некогда как слияние в одно мистическое тело.