Варфоломеевские ночи (СИ)

Вождь взобрался на крышку столу в не совсем чистых ботфортах, и оттуда смотрел на Янкеля, как на букашку.

Ленин спрыгивал со стола, как мальчишка, садился в кресло, доставал чистый лист бумаги и в левом верхнем углу ставил роспись, приговаривая: к расстрелу, повесить, расстрелять! Попов, расстрелять всех попов, сжигать живьем, распинать на крестах, церкви и монастыри разрушить, а те, что не поддаются разрушению, превратить в конюшни, складские помещения и даже в туристические базы.

Весь имущий класс уничтожить, отдав все богатство пролетариату.

- Тору, не забудь Тору, - умолял Янкель, складывая руки, как христиане перед изображением Иисуса Христа.

Сам Янкель вдохновился, и это вдохновение помогло ему увидеть в образе Ленина, которого недавно отмывали в ванной, великого человека, некоего миссию, способного перевернуть мир вверх ногами. Старый мир изжил себя, он должен стать другим и стоять на голове!

- Как же я раньше не увидел в нем царя Давида? вот он Давид передо мной... произносит пролетарские лозунги, - сокрушался подельник, Ленина Кацнельсон, но тот его не слышал.

Он стал на колени и уже не поднимался, а только стучал лбом об пол.

Ленин не обращал на него внимания, продолжая произносить лозунги по разрушению старого мира и установлению нового порядка на земле.

Вскоре едва слышно скрипнула входная дверь, в проеме которой показался Лейба Бронштейн в кожаной тужурке со следами крови на рукавах. За ним кошачьей походкой, опустив головы в покорности, следовали остальные соратники. Кто-то из них кашлянул и тут же получил кулаком в рыло от могущественного Лейбы.

Все встали в два ряда, а когда не хватило места, образовался и третий ряд, склонили головы и как по команде, хором произнесли:

- О великий, о мудрый, гений всего человечества! Прости нас! позволь каждому рабу твоему пасть пред тобой на колени и поцеловать твои ботфорты.

- Всем на колени! - велел Ленин и стал обходить своих капризных соратников, сверля глазами каждого. Все отводили глаза. Только Джугашвили и Бронштейн выдержали взгляд вождя.

- На руки вождя и под потолок! - скомандовал Бронштейн-Троцкий.

- Нельзя, обгадится. Костюм новый, белье. Я умоляю вас, клянусь Торой: говорю правду, - умолял соратников Янкель Кацнельсон, наперд зная, что произойдет.

- Что будем делать? - взревел Ленин и выкатил глаза.

Все молчали, в рот воды набрав.

- Что будем делать, я спрашиваю?!

- О, великий, о мудрый! - начал свое краткое выступление Лейба Бронштейн. - После всего, что произошло, после реализации ваших мудрых предвидений, все члены Политбюро, ВЦИК, Цик и мик, добровольно отказываются от своего мнения и хотят руководствоваться только твоим разумом и твоим мнением. Мы раньше ошибались, разнежились в пуховых подушках с молодыми женами и подругами, когда надо было придерживаться параграфа "это есть наш последний и решительный бой". Отныне мнение гения - закон для неразумения, то бишь для неразумных. Прими нас таких, переродившихся, преданных под свое...ленинское крылышко.

- Да зд...гаствует ми...овая еволюция!

Слушая этот замечательный монолог своего коллеги и соперника Лейбу, Янкель Кацнельсон поднялся с колен, поднял руку вверх, подражая Ленину и произнес:

- Предлагаю всем пройтись по Петрограду, который сдался на милость победителя, нашего дорогого вождя Ленина. Если Ильичу понравится город, предлагаю тут же переименовать Петроград в Ленинград.

Раздались дружные аплодисменты и крики ура. Ленин не шибко верил словам, но хлопал в ладоши дольше всех.

- Как, будем нести на руках Цезаря новой России? - спросил Апфельбаум Гершон.

- Нет, я сам пойду в окружении своих единоверцев.

- Шалом! - кто-то воскликнул в задних рядах.

Было ровно 12 часов дня. Отец, русской нации, друг всех детей, выйдя за порог дома и глотнув свежего воздуха, трижды чихнул и всего дважды стрельнул. Улицы города были пусты. Петроград выглядел городом мертвых.

Отцы нации последовали по берегам еще не замерзший Невы, воды которой приобрели красноватый цвет и были наполнены трупами казненных. Убитые и полностью отдавшие Богу душу уже, будучи в холодной воде, лежали вниз головой, распластав руки и волосы, они походили из чучела из пенопласта, одетые в тряпки, и не тонули. Среди казненных было больше детей и женщин. Один мальчишка лет десяти барахтался в воде, высоко держа одну руку, с зажатой пальчиками куклой и робко просил: спасите!

Были и те, очевидно пловцы, получившие не смертельные раны штыком в грудь и живот, которые выползли на берег и просили помощи.

В Неве плавали и выдающиеся люди с золотыми звездами на груди. Вода колебала их тела и ветром относила все дальше и дальше.

В домах люди заколачивали входные двери подъездов, перекрытия на этажах и квартирах. Только кое-где раздавались крики и летели трупы с верхних этажей: вчерашние уголовные элементы, выпущенные из тюрем, на которых Ленин делать ставку, были безжалостны, беспардонны и бесчеловечны.

- Лейба, это твоя работа? Ты устроил буржуям Варфоломеевскую ночь? Мудро, хвалю, - спросил Ленин, как будто речь шла о порубленном картофельном поле.