Варфоломеевские ночи (СИ)

Ленин сидел в кепке задом наперед, поднимал левую ногу, постреливал, и поглаживал длинные приклеенные усы рыжего цвета, притом все время горбился. И Ленин, и его соратники за немецкие марки достали мандаты и свободно прошли в зал послушать выступление премьера Керенского.

- Я пришел, - сказал Керенский, - чтобы призвать вас к бдительности для охраны завоеваний свободы многих поколений, многими жертвами, кровью и жизнью завоеванных свободным русским народом.... В настоящее время элементы русского общества, те группы и партии, которые осмелились поднять руку на свободную волю русского народа, угрожая одновременно с этим раскрыть фронт Германии, подлежат немедленно решительной и окончательной ликвидации... Я требую, чтобы сегодня же Временное правительство получило от вас ответ, может ли оно исполнить свой долг с уверенностью в поддержке этого высокого собрания.

Окончив свою сумбурную, мало кому понятную речь, Керенский ждал аплодисментов, но их не последовало: каждый министр смотрел на него и про себя думал: а я лучше тебя...

Именем мировой революции, пошли отселева, призвал Ленин, плотнее нахлобучив кепку на лысину.

Вечером 25 октября в Смольном собрался съезд Советов. Большевиков на этом съезде было так много, что все кресла были ими заняты, а некоторые делегаты сидели, где попало, кто на ступеньках, кто на полу, а кто и под столом президиума. Все прибыли вовремя, за исключением Ленина: он опаздывал, задерживался, он вот-вот подойдет, думали все. Не могет такого быть, чтобы он не явился на такой ответственный форум. Кроме того, он должен назвать дату захвата власти, а съезд Советов утвердить эту дату, тайно, разумеется, думал каждый гопник с партийным билетом в кармане, маузером на боку и пулеметом в башке. Однако никто из делегатов не знал, что эта дата не согласована с членами Политбюро.

Все дело в том, что соратники Ленина старались отложить дату захвата власти на декабрь, на январь, на март. Все хорошо запомнили свой арест после неудачной попытки захватить власть 3-4 июля. Кроме этого соратники немного обуржуазились. У них была королевская зарплата, какая и во сне не могла присниться царским министрам, у них было шикарное жилье, молодые жены, любовницы и все это невольно переводилось на коммунистический, марксистский лозунг: коммунизм уже достигнут. Зачем этот риск? чтобы потерять все и снова сесть за решетку? Дураков больше нет.

А Ленин нервничал, да так, что нервозное состояние выбило из него желание чего-то добиться от своих соратников. И он махнул рукой и ринулся в смертельный бой в одиночку.

Вот почему он не спешил на съезд.

Были еще и такие делегаты, кто собирался поспорить, выставить свои аргументы. Никто, конечно, не собирался отрицать восстание, захват власти, дураков на этом форуме не было и не могло быть, а вот дату, когда начать выступление, учитывая разгром 4 июля, собирались многие оспаривать, назначать другие даты, но ни в коем случае не в октябре. По крайней мере, трибуну можно атаковать, она придет в негодное состояние и Ленин дрогнет. Он упрямый как козел, никогда никого не слушает, с чужим мнением не считается. Прямо капиталист какой-то.

Но Ленин опаздывал нарочно, а потом и вовсе раздумал являться.

Наплевать на этих дураков, сказал он Бронштейну. Как только прогремят выстрелы Авроры, ты меня накрой своим телом, мало ли что.

Да я на тебя сяду, а то и насиловать начну, коль ты в женской одежде. Ты мне уже надоел, если честно. Не то баба, не то мужик. Я бы трахнул тебя в задницу, но ты обосранный, вождь народный.

Мы в подвале, да? а подвал надежный, запасных входов и выходов нет, никто сюда не может ворваться? не унимался Ленин, дрожа, как осиновый лист.

Делегаты ждали его шесть и более часов. Все были злы, ситуация могла выйти из-под контроля, но ее разрядил депутат Дан.

Около 12 ночи он объявил съезд открытым, путано объясняя, почему, по какой причине нет вождя мировой революции и сам не зная того, что этот съезд Ленина больше не интересовал. Ленин был поглощен предстоящим в эту ночь захватом Зимнего дворца, банков, телеграфа, почт и тех тюрем, которых не удалось освободить во второй половине октября.

Ленин, в это время, когда Дан произносил эти слова и разводил руками, ублажая делегатов съезда Советов, метался в маленькой комнате в подвале Смольного, как лев, запертый в клетку. Ему нужна была информация о Зимним дворце. Ее должен был предоставить Троцкий, а Троцкий, вдруг, как в воду канул. Только Троцкий мог сообщить важную новость, только Троцкий знал, что делать дальше. Он ждал условного сигнала. И сигнал поступил от ...Троцкого. И Кацнельсон появился, не запылился. С улыбкой до ушей.

Владимир Ильич ругался матом, кричал, он готов был всех расстрелять. Он шлепал себя ладонями о коленям, открывал карманы в поисках пистолета, атакуя собственную лысину, лысина отдавала звон и больше ничего.