Варфоломеевские ночи

В марксистской историографии утверждается, что семья Ленина вплоть до Октябрьского переворота жила на деньги его матери и на наследство Надежды Константиновны, но это, мягко говоря, беспардонная ложь, поскольку все эти средства были всего лишь крохи в семейном бюджете вождя мировой революции. Основные же средства поступали от революционеров, занимающихся грабежом, воровством и даже сутенерством по заданию будущего вождя мировой революции. Эти средства были огромны, они позволяли Ленину вести ничем не ограниченный образ жизни, издавать газеты, содержать офисы, проводить съезды, нанимать террористов и самое главное — издавать свои туманные, а точнее жалкие с точки зрения научной мысли, стиля, художественного воображения, талмуды, которые не пользовались спросом ни при жизни, ни после смерти автора. Это некий исторический балласт, который, однако же, туманил мозги даже просвещенной русской интеллигенции. Как же! наконец, появилось что˗то такое, над чем стоит задуматься. Много слов о равенстве, братстве, о нищих, которые тоже должны стать богатыми. А то, что ничего непонятно, не беда. Будет понятно потом, думал каждый русский человек, корчивший из себя защитника обездоленных.

В этом есть некий секрет живучести марксистского балласта: если читатель не понимает текста, значит, в нем заложено что-то таинственное, некая философская мудрость, до которой просто так не докопаться. А простой слог, простые слова, ясность мысли, выраженная в тексте, иногда теряет привлекательность уже после первого прочтения. Прочитал, все понял, а больше возвращаться просто нет смысла.

Зная, что среди русских меценатов модно помогать не только бедным, но и революционерам, Ленин лично стал обращаться с просьбой о помощи, заверяя их в том, что его партия борется за справедливость, за равные права граждан, за процветание страны, за то, чтобы Россия стала самой передовой, самой могущественной державой в Европе.

При помощи бесстыдной лжи, свойственной вождю всех трудящихся, ссылки на тяжелое материальное положение, нехватку средств на издание газет и журналов, ему удавалось получать значительные дополнительные средства, которые он при помощи преданного родственника по крови польского еврея Ганецкого (Фюрстенберга), сосредоточил в своих руках.

Если бы только знали русские меценаты…, но они и в кошмарном сне ничего подобного не могли себе представить, что этот приземистый, все время щуривший то один то другой глаз, человечек даст команду пускать им пулю в затылок, в знак благодарности, как только захватит власть. Только за то, что они были меценатами, они наверняка бы не выбрасывали миллионы золотых рублей на поддержку террориста, немецкого шпиона Ленина, который так легко покорит Россию и внедрит коммунистическое рабство.

После трёхсот тысяч золотых рублей, доставленных ему двумя кавказскими бандитами Кобой и Камо, у Ленина скопилось так много денег, что он и его клан могли бы прожить безбедно пятьсот лет. Денежный, материальный вопрос отошел на второй план, был предан забвению, и не представлял для него больше существенного интереса. А вот родную мать он продолжал доить, обирать до самой ее смерти, и в этом проявилась его безграничная аморальность и дьявольская двуликость.

Польский еврей Якуб Фюрстенберг (Ганецкий) был его верным служакой в денежных партийных махинациях. Ганецкого когда-то исключили из 6 класса, потом вроде бы он окончил гимназию и даже учился в университете, но главную специальность террориста-смертника он получил на улицах под руководством Ленина. После смерти Ленина Ганецкий прожил еще 12 лет и был расстрелян Сталиным, как враг народа. Поделом ему. Его было, за что расстрелять. И духовный сын Ленина Иосиф Сталин выполнил эту миссию. В этом его немалая заслуга перед русскими рабами.

Инесса уехала во Францию и застряла там. Они с Ильичем обменивались редкими письмами в этот период. Партийный товарищ Надя его совершенно не интересовала. Проститутки ему смертельно надоели.

Обнаружилось еще одно обстоятельство, отпугивающее вождя от клубнички. Посещение врачей, их предписание, чем и как ему лечиться от пикантной болезни, не давали результатов. И вождь решил поставить на клубничке крест. Временно. До победы мировой революции.

Партийные склоки, трудные беседы с Цедербаумом (Мартовым) в крохотном ресторанчике, скупые донесения из России и других стран о том, что народные массы находятся в состоянии покоя, не радовали вождя. Он стал плохо засыпать и жаловался единоверцам, что дело, которому они служат, обречено на гибель.

Но по своей дьявольской натуре он жаждал крови, массовых экзекуций, видел своих врагов за колючей проволокой, слышал крики «ура» на каждом перекрестке, любовался своим портретом на каждом здании. Города и улицы должны носить его имя, памятники, бюсты, скульптурные панно с рабами, среди которых он их благодетель.