Варфоломеевские ночи

− Ты не понимаешь шуток, Ганецкий! Мы с Горьким отдыхали на Капри и спорили, спорили. Он требовал, чтобы партия называла Маркса его настоящим именем Мордыхай, а я возражал. Маркс — это почти мир, а Мордыхай — паршивый еврей, ты понимаешь это, Ганецкий? Все мы евреи, но евреи умный народ, не то, что русские дураки. А посему любой еврей может носить фамилию, какую хочет. Вот ты, Фюрстенберг, польский еврей, а носишь фамилию Ганецкий, чисто польскую. Ты вроде поляк, а внутри еврей. И я еврей к сожалению, русский еврей Ленин. Мать советовала Ленибург, Ленинштейн, но я не согласился. А Пешкову я говорил: Максим, ты вовсе не Горький, а Пешков, почему так?

− Это от горькой жизни. Жизнь у меня была горькая, вот я и стал Горький, − выдал мне Максим. Ну, да черт с ним. Я смотрел его книгу «В русской Бастилии во время революции». Так себе, дрянь. Я хотел его пожурить за то, что он ни одной моей книги не прочитал, а потом раздумал. Горький, он туповат, ничего не поймет, ни одной моей гениальной мысли. Яша, расскажи о Парвусе, кто он, откуда, где и когда родился. Я хочу дать ему деликатное поручение. Когда ты его выследишь, притащи за шиворот этого пса, у нас должна состояться встреча тет-а-тет, я сразу определю, чем он дышит. А теперь слушаю тебя. Рассказывай, да поподробнее. Не изменник ли он, не прохвост ли? Хотя, пусть будет и прохвост, лишь бы не изменник.

И Яша стал рассказывать:

Александр Лазаревич Гельфанд, он же Парвус, он же Александр Москович родился на три года раньше вождя мировой революции Ленина в местечке Березино Минской области в еврейской семье. Уехал в Одессу, потом в Германию, где окончил университет и стал доктором философии, выражал идеи германской социал-демократии. Знаком с Плехановым, Каутским, Аксельродом и другими революционерами. Каутский сделал его журналистом, затем он стал редактировать немецкие газеты, что выходят в Дрездене. В революции 1905 года в России принимал непосредственное участие вместе с Троцким-Бронштейном. Был схвачен, посажен в тюрьму, а потом отправлен в Сибирь на поселение. Оба бежали. В Германии он разбогател, занимаясь не только журналистской деятельностью, но и бизнесом. Стал влиятельным человеком в высших кругах Германии.

— Вот-вот, это мне и нужно, это нам нужно, это нужно мировой революции. Это нужно вождю мировой революции. Срочно поезжай в Германию и извлеки его, на поводок его и сюда. Живым или мертвым. Свяжи его, если будет упираться. Это архи важно, Яша.

Яков Станиславович Форстенберг (он же Ганецкий, он же Борель, Гендричек, Францишек, Келлер, Куба) срочно отправился в Германию и как настоящий ленинец, быстро нашел Парвуса в компании молоденьких девушек, обнаженных до пояса.

— Послушай, Саша Парвус, тебя требует Ленин, — сказал министр финансов Ленина.

— Сам Ленин? Этот негодяй? Придется ехать. Только где его отыскать, Яша?

— Поехали вместе, — предложил Ганецкий.

— Едем, только давай перекусим, побалуемся клубничкой и в путь. Кто знает, вернусь ли я сюда еще раз. Должно быть, Ленин собирается послать меня в Россию. У русских успехи на фронтах. Надо это изменить. Русские должны проиграть эту войну.

— Кажется, так думает и Ленин, — сказал Ганецкий. — Поэтому тебе нечего бояться. Что у тебя пальцы так дрожат? Ленин тоже хочет поражения России в войне с Германией, он…, он немецкий шпион…. он связан с разведкой, с генеральным штабом, он у них на жаловании.

— Да ты понимаешь, глаза у него…, я не выдерживаю его взгляда, — произнес Парвус.

— А мне всё равно. Я с ним ручкаюсь и даже сижу за одним столом. Он обычно объедается, а потом начинает постреливать и называет это канонадой по империализму.

— Но ты всякий раз тащишь ему мешки с банкнотами, а я что…крохи отстегиваю этим бандитам. Только не продай меня.

— Если еврей продаст еврея, то он уже не еврей, — сказал Ганецкий и похлопал Парвуса по плечу.

* * *

Два дня спустя Парвус сидел в захудалом ресторанчике вместе с Лениным и внимательно слушал его наставления. Они выбрали маленькое помещение, которое обычно использовалось для клубнички, поэтому могли говорить смело, не опасаясь, что их кто-то услышит.

— Товарищ Парвус, я считаюсь русским человеком, но в моих жилах течет еврейская кровь, а всякий русский умник всегда еврей или человек с примесью еврейской крови, каким являюсь я. Я это уже говорил Горькому, когда гостил у него на Капри. А ты — чистокровный еврей. Значит, мы должны договориться. Задача номер один — поражение России в войне с Германией. Задача номер два — внедрить наших агентов в русскую армию с целью агитации братания солдат с солдатами немецкого командования. Задача номер три — организовать поездку нашего ЦК во главе со мной в Россию для захвата власти. Это согласовано со штабом, прости с ЦК.

− Не ври. Это согласовано с немецкой разведкой и немецким генеральным штабом и в этом моя роль очень велика. Это же моя идея и ты у меня, ее украл. Я же…это же мой план…и я не последний человек в этой затее.

Ленин похлопал Парвуса по плечу, ласково улыбнулся и запричитал: