Варяги и Русь

   — Так повелело нам вече, — возразил ему посланец и продолжал: — Чувства, которые испытали мы тогда, словами нельзя передать. Грозным, могучим, но и милостивым показался нам этот великий воин. Нет у нас на Ильмене таких. Высок он ростом и строен станом. Белы, как первый снег, его одежды и, как солнечный луч, блестит рукоять его меча. Осанка Рюрика величественна, высоко он носит свою голову, и твёрдая воля видна в его взгляде. Счастлив будет народ приильменский под его рукой, получит он правду свою, и в правах сокрушены будут все виновники бед наших.

   — Так говори же, согласились ли братья княжить и владеть нами! — загремело вече.

   — Послы умолили Рюрика, он стал нашим князем и скоро будет среди нас со своими дружинами. Готовьтесь, роды ильменские, встретить своего повелителя — князя, носителя правды, защитника угнетённых и грозного судью всех.

Посланец замолчал, молчало и вече. Все были готовы выслушать это известие, все чувствовали, что так и должно быть, но вместе с тем каждому вдруг стало жалко утрачиваемой вольности. До этой минуты каждый и на Ильмене, и в соседних племенах, был сам себе господин и другой воли, кроме своей, и знать не хотел.

Теперь, с призванием князя, всё это рушилось. Вечевики понимали, что воля, которой они так гордились, так дорожили, уходит от них. Князь ведь не то, что старейшина, выборный староста или посадник. Он шутить с собой, прекословить себе не позволит, чуть что, прикажет дружине своей расправиться с ослушником. Не послушались добром, силой заставят.

Но это продолжалось недолго. Помянули былую волю, пожалели её, да поздно уже.

   — Слушайте, люди новгородские и приильменские! — зычно закричал посланец, заглушая своим голосом гомон толпы. — Слушайте, что приказывает вам князь ваш, готовьтесь исполнить волю его. Будет отныне защита у вас надёжная, если враг нападёт на дома ваши, прогонит его княжеская дружина; да только вот что: нужно князю дружину свою, кровь за вас и за пожитки ваши пролить готовую, и поить, и кормить, и оружие давать ей, а потому должны вы от избытков ваших, от мехов, от улова рыбного, от сбора с полей, отделить десятую часть и принести князю вашему. Слушайте и исполняйте это.

   — Что же, можно десятую часть отдать, только пусть защищает нас, творит нам суд и милость! — загремело вече.

   — Это первый приказ князя вами избранного, а второй таков будет. Приказывает вам Рюрик: его в отличие от всех других князей родовых именовать великим князем, отдавать ему всегда почёт и зла на него не мыслить, а кто ослушается, того постигнет гнев его. Пусть на вечные времена будет для вас великий князь наш, что солнце на небе. Как на солнце, глаза не щуря, смотреть вы не можете, так и на князя вашего взоров злых не подымайте. А теперь разойдитесь по домам и весям вашим, расскажите обо всём, что здесь слышали, в родах ваших, готовьтесь встретить великого князя своего с молодой княгиней и на поклон к ним с дарами явиться.

Посланец поклонился вечу и спустился с помоста.

   — Что же, это ничего! Не тяжело, если десятую часть только, — говорили вечевики, расходясь в разные стороны.

   — Вестимо, ничего! Вот как варяги были, так все целиком отбирали да ещё сверх того требовали.

   — А насчёт того, как величать его, так нам всё едино.

   — Ещё бы! Только бы справедлив да милостив был?

Томительное ожидание закончилось. Все знали теперь, что их ждёт впереди, знали и были вполне спокойны за будущее. Да и побаивались они уже теперь этого избранного ими же великого князя. Известно им было, что не один он идёт в земли приильменские, что сопровождает его отважная дружина, которая не даст в обиду своего вождя. Тяжёл меч норманнский — по опыту знали это на Ильмене, а потому и решили в родах встретить своего избранника с великими почестями.

Весь Ильмень заговорил о Рюрике, об его жене молодой, о братьях его Синеусе и Труворе, но никто, никто не вспоминал, что он когда-то оставил эти места, гонимый и презираемый всеми.

Родовые старейшины только и толковали со своими родичами, что про нового князя; они восхваляли его доблести, его мужество, его красоту...

   — Только бы богов он наших не трогал, Перуна не обижал, — толковали в родах.

   — Не тронет! Сам ему поклоняться будет!

   — То-то! А нет, так мы за своих богов вступимся и опять за море прогоним!

Вспоминали, что, пока он был в земле славянской, не смели обижать народ норманны, и тяготы начались только после того, как ушёл Рюрик со своими дружинами за море.

С нетерпением ждали своего владыку ильменские славяне.

Тяжело было покидать Рюрику свою вторую родину.

Эти угрюмые скалы, вечно бушующее море, низко повисшие тучи стали дороги его сердцу.

Все кругом, и Биорн, и его старые соратники, и ярлы, радовались внезапному обороту дела и предсказывали Рюрику блестящее будущее. Для них важно было, что Ильменем будет теперь править свой.

Больше всех восторгался впечатлительный Олоф.

   — О мой конунг, — восклицал он, — ты должен торопиться со своим отправлением! Твой народ ждёт тебя.