Варяги и Русь

— Лучше бы ты мне не говорила этого, Ольга! — простонал он, — легче мне умирать бы было…

— А это моя последняя месть тебе! — сказала Ольга.

— Ольга… я… умираю, — простонал Мал, — умираю от твоей руки… и нет у меня для тебя проклятий… умираю и люблю тебя… Прощаю…

Он зарыл ногами землю, кровь хлынула из горла.

«Он простил, потому что любил меня, — невольно подумала Ольга, — не та ли это любовь, о которой говорят христиане?..»

Глава вторая

I

Велико было бремя, поднятое на себя Ольгой.

Уставала душа Ольги под бременем постоянных забот о делах правления.

Все сильнее говорила в княгине жажда личного счастья. Явилось было чувство к Игорю, первое сильное, властное, но и для него не оказалось такой почвы, на которой оно могло бы укрепиться. С той самой минуты, как на ее глазах умер древлянский князь, не забывались его предсмертные слова: «Умираю, прощаю…»

«Что же это за любовь такая, которая даже месть забывает?» — часто думала Ольга и чем чаще задумывалась она над этим, тем чаще вспоминала о христианах.

Ольга чувствовала, что в христианском храме ее мятущаяся душа только и может обрести желанный покой.

Ольга бесконечно рада была, что подросший, возмужавший Святослав теперь избавил ее от необходимости ходить с дружинами по непокорным племенам, «примучивая» их.

При князьях, предшественниках Святослава, не было тронуто одно только славянское племя на востоке от Днепра: вятичи.

С них-то и начал Святослав свои походы.

Узнав, что это племя платило дань хозарам, Святослав напал на них, одолел их кагана, взял его главный город, Белую Вежу; потом победил ясов и касогов, жителей Прикавказья.

К 968 году относят поход руссов на волжских болгар, разграбление главного болгарского города, который был складом товаров, провозимых из окрестных стран; потом Русь, вниз по Волге, спустилась до Казерана, разграбила и этот город, равно как Итиль и Семендер.

Ольга послала за иереем церкви святого Илии, старцем Василием.

Ольга была уверена, что старец придет к ней.

Ведь эти христиане никому не отказывают, кто ищет их помощи; ко всем они идут со словом теплым, сердечной лаской, успокоением — неужели ей будет отказано в этом?

Но старец Василий не пришел.

Посланный Ольги, возвратясь, объявил, что христианский жрец болен и так слаб, что не может ни идти, ни быть перенесенным с места на место.

— Если ты пожелаешь, княгиня, он будет ждать тебя! — сказал посланный.

Гордость вспыхнула было в Ольге…

«Чтобы мне, княгине, самой идти! — думала она. — Нет, не быть этому».

Она старалась отогнать от себя овладевавшую ею мысль о посещении старца Василия, но ей это не удавалось. Сердце от невыносимой тоски рвалось на части, призраки из прошлого вставали один за другим.

Вот умирающий Мал с обращенным к ней пред смертью полным любви и восторга взглядом.

Как живое, видит пред собой Ольга изможденное, старческое лицо Велемира.

Он кивает ей своей головой, ласково, приветливо кивает…

«Иди, дочка, иди к Василию, — как будто слышит Ольга голос Велемира, — он тебя успокоит, он тебя научит, иди, скорее иди, если добра себе желаешь…»

Как простая смердка, одна, пошла Ольга к Аскольдовой могиле, где стоял храм святого Илии.

Шепот прошел, когда Ольга появилась:

— Княгиня!

— Она! Она!

— К отцу Василию…

— И он-то ее ждет, непременно, говорит, будет она…

— Предчувствовал!

Ольга как будто и дорогу знает, куда идти ей.

Никто не указывал ей, сама прошла в небольшую пристройку храма, где была келья священнослужителя.

Вошла. Видит, просто все вокруг. Просто и чисто. Тишина, веет миром сердечным. Образ в переднем углу, пред ним лампада возжена. Под образом на высоком аналое книга развернута. Крест на ней. Люди умиленные кругом. Взоры их чисты и ясны. Кротость в этих взорах, как будто мир в их сердцах нерушимый. Огляделась Ольга. Как-то легче на сердце стало.

— Где же Василий? — спрашивает.

— А вот батюшка! — отвечают.

Видит она: лежит на простом ложе Василий, смотрит на нее. Лицо светлое-пресветлое, улыбается, и думать нельзя, что человек собирается умирать.

— Здравствуй, дочь моя, — говорит Василий, — здравствуй, ждал я тебя, знал, что придешь…

— Откуда знал? — удивилась княгиня.

— Ты мне сама сказала…

— Как, когда?

— Жизнью всей сказала… Знал я, что придет и твоя пора… И твое сердце возжаждет света истины… Знал, что не умру, пока не придешь ты ко мне за этим светом… Вот ты пришла. «Ныне отпущаеши, Владыко, раба твоего…» Ну что ж, дочь моя, садись вот тут, побеседуем!

Ольга покорно села.

— Ну, зачем пришла?

— Не знаю… душа рвется…

— Страшное это дело, когда человеку самому с собой приходится бороться… Нет ее ужаснее… Рад, дочь моя, рад; вот и тебя Бог посетил.

— Бог! Скажи мне о Нем! — пылко воскликнула Ольга.

Она даже и не замечала, что вокруг нее стоят люди. Ей было все равно, кто они: бояре ли, смерды, холопы ли. Она чувствовала себя здесь равною им. Их присутствие даже облегчало ее душевные страдания. Жадно прислушиваясь к словам этого старика, Ольга чувствовала, как все легче и легче становится у нее на сердце, как утихает бушевавшая до того буря.

А голос его тихо, ровно, покойно звучал среди всеобщей тишины.