Варяго-русская и варяго-английская дружина в Константинополе XI и XII веков.

Что касается того, что воины, отправленные против Кирулария, назывались Варангами на общеупотребительном языке, то это выражение само по себе вовсе не указывает на простонародный говор, на какое-либо искаженное простонародною речью слово. Здесь, разумеется, именно общераспространенный средне-греческий или византийский язык, которым говорили одинаково и во дворце и на улице, но которого ученый педантизм и чисто внешнее поклонение классической форме не допускали в литературном сочинении, имеющем притязания на красоту и изящество. Скилица хочет сказать только, что слово Варанги не классическое, не освященное древностью, а не то, чтоб это было слово искаженное или простонародное. Слово Русь, ', без сомнения, часто произносилось не только на улице, но и во дворце, а со времени патриарха Фотия и в храме, но тем не менее и это слово принадлежит только к общеупотребительному говору, , классическое же, изящное выражение будет «Тавроскифы». — , ' , пишет Лев Диакон (IV 6 p. 63, 9 ed. Bonn).

В 1066 году, когда судьба Англо-Саксов, также имеющих близкое отношение к последующей истории варяжского корпуса, решалась на полях Сенлэка (Senlac), мы встречаем еще раз Варягов в южной Италии, как бы в доказательство того, что они и теперь не были только царскими телохранителями. В хронике Анонима Барийского отмечено под означенным годом прибытие в Бар-град, все еще остававшийся во власти Греков, какого-то Маврикия на судах с Варангами: Mabrica cum chelandiis venit Bari cum Guaraugi (Muratori V, 153). [99][333]

Нужно думать, что Бари, центр византийской власти и влияния /114/ в южной Италии, главный военный пункт в борьбе с Норманнами, был таким же почти постоянным местом прохождения и постоя варяжских союзных сил, как и азиатская украйна в Халдии и Армении. Некоторые Варяги оставались здесь, по-видимому, навсегда, обзаводились домом и семейством и были основателями известных фамилий, разумеется, подвергавшихся в той или другой степени итальянизации. Таков был Гримоальд Варяжкин (Grimoaldus de Guaragna, filius Guaragne), играющий важную роль в городских смятениях города Бари в начале XII столетия (Muratori V, 155 sq.). Быть может, это близкое знакомство Варягов с Бар-градом не осталось без влияния и на русский Киев, на скорое установление праздника в память перенесения в Бар мощей Николая Чудотворца, похищенных у Греков Малой Азии (1088 г.). Тогда Бари был уже под властью Норманнов.

1-го января 1068 года вдовствующая после смерти Константина X Дуки императрица Евдокия провозгласила своим мужем и вместе императором Романа Диогена. Это нарушало права, ее собственного малолетнего сына, Михаила Дуки, а также обещание, данное умиравшему первому мужу. Прямой протест против поступка Евдокии последовал со стороны Варангов. Скилица (р. 666) представляет факт в таком виде: «Диоген ночью был введен во дворец, обвенчан с императрицей и тотчас провозглашен императором тайно от всех сыновей императрицы. Тогда же, однако, было поднято большое смятение Варягами, которые не допускали у себя провозглашения Диогена вопреки общему решению ( , ). Но сын ее (Евдокии) Михаил, появившись вместе с братьями, объявили, что случившееся совершилось с их согласия, и тогда они сами (Варяги), сейчас же одумавшись , громкими и пронзительными голосами провозгласили Диогена императором».

Не лишнее заметить, что об этой минутной оппозиции Варягов говорит только один Скилица. Внимательный читатель легко убедится, что в истории Романа Диогена вообще и в [334] частности в истории его воцарения Иоанн Скилица Фракисийский находится в сильной зависимости от Атталиоты. В сущности, он копирует Атталиоту, сокращая его и слегка перефразируя. Но пять строк, относящихся к Варягам, составляют вставку, неизвестно откуда заимствованную и очень неловко /115/ вклеенную. Атталиота, сказав, что все приближенные императрицы без всякого сопротивления признали Диогена, потом делает такое замечание: «и, как оказалось на деле, не напрасно надеялись на него многие» (р. 101, 18 sq.). И Скилица, сообщив нам о сопротивлении Варягов, то есть, о том, что многие не хотели Диогена, необдуманно и рабски повторяет за своим господином (р. 666, 22 sqq.): «как оказалось из этого, не напрасно надеялись на него многие».