Варяго-Русский вопрос в историографии

В силу все той же непреодолимой приверженности к «историческому анализу» Петрухин в книгу «Мифы древней Скандинавии» (2003) вставил важнейшие сюжеты нашей ПВЛ - о призвании Рюрика, Синеуса и Трувора, о Олеге Вещем и Игоре Святославиче. Вставил вроде бы как для сопоставления с мифами и преданиями скандинавов. На самом же деле эти летописные известия, взять хотя бы одну только авторскую характеристику их героев и участников (имена Олега и Ольги суть скандинавские, русь - скандинавы, клянущиеся Перуном, «Святослав заслужил Вальхаллу»), воспринимаются именно как скандинавские. Этот восприятие еще больше усиливается тем, что всем этим «вальхаллическим» рассуждениям предшествует подробно изложенный рассказ Ибн Фадлана о похоронах руса, в котором автор видит норманна-викинга («русского вождя», следовавшего завету Одина, что этому же завету «следовали и русские языческие князья X века...», как ему следовали и «правители Швеции»), которого хоронили «русские мужи»[121].

Так, рассказ арабского путешественника, наряду с названными сюжетами ПВЛ о первых русских князьях, стал, благодаря археологу Петрухину, «мифом древней Скандинавии». А такой прием подачи материала, очень далекий от подлинной науки, заставляет уже вспомнить заключение Г.Ф.Миллера, в 1773 г. высказанное в адрес шведа О. Далина: что он «употребил в свою пользу епоху варяжскую, дабы тем блистательнее учинить шведскую историю...», и что все его выводы основываются «на одних только вымыслах, или скромнее сказать, на одних только недоказанных догадках, не заслуживали бы места в другой какой основательно писанной истории». Но Далина еще как-то можно понять. Как вообще всех его соотечественников, чье национальное самолюбие уже несколько столетий сладко тешится ложной мыслью об основании их предками Русского государства. И, не имея к тому никакого отношения, они, видимо, в качестве доказательства поставили в г. Норрчепинге памятник «первым русским князьям-скандинавам Рюрику, Олегу и Игорю» с датой 862. Видимо, все эти князья были родом из этого портового города, и в один год норрчепингская тройка «друзей-князей» разом его покинула, перебравшись на постоянное местожительство на Русь. Памятник в честь Рюрика поставлен еще и в городе Нортелье. Будем надеяться, что эти шведские города не поссорятся[122].

Петрухин, понимая всю зыбкость исторических и археологических «аргументов» норманистов, пытается расширить их поле, как и когда-то Куник, за счет лингвистики, безропотно переносящей насилие, уже многие годы творимое над ней кому не лень. И с 1985 г. он активно проводит, то отдельно, то вместе с Мельниковой, идею о скандинавской этимологии названия «Русь». В 2005 и 2008 гг. археолог так объяснял читателю, способному вообще-то спокойно заметить несоответствия между его декларациями и показаниями источников, «почему шведы именовали себя на Востоке гребцами, а не викингами, как они звались на Западе?»: «Дело в том, что на Запад скандинавы отправлялись в поход на больших парусных судах. На реках же Восточной Европы эти суда были непригодны: часто приходилось не только (!? - В.Ф.) плыть против течения. Здесь нужна была сила гребцов», т. е. руси, имя которых эстонцы передали славянам[123].

Но, во-первых, викингам, если бы они действительно надумали идти на Русь, надо было бы переплыть бурное Балтийское море, что не под силу никаким гребцам и что можно сделать только под парусом. Это Петрухин может проверить на себе. Во-вторых, норманны совершали множество походов на гребных судах по рекам Западной Европы. И ровно в половине всех этих случаев они шли против течения (а как еще со стороны моря им можно было проникнуть вглубь материка и островов?), например, Сены, Шельды, Соммы, Лауры, Гаронны, Адура, Мааса, Рейна, Эльбы, Вьенны, Роны, Темзы, Банна, Лиффея, Война, Шаннона. Понятно, что для преодоления течения этих рек, разумеется, «нужна была сила гребцов». Но гребцами-русью викинги местному населению не представлялись. И понятно почему: они воины и только воины, независимо от того, как преодолевали расстояние (по логике норманистов, народы мира непременно должны называться «пешеходами», «конниками», «кавалеристами», «лыжниками», «лодочниками», «моряками» и пр.). А оскорблять себя низким прозвищем «гребцы», да еще при встрече с противником, в руках которого оружие, воинственные викинги, также державшие в руках оружие, естественно, не могли. И если сами скандинавы «называли себя руссами, - справедливо заметил в 1838 г. даже такой «ультранорманист», как О.И.Сенковский, - то очень трудно придумать благовидную причину, почему в сагах это имя не является почти на каждой странице. Если только другие народы давали им название руссов, то очень странно, что нордманны, покорив славянские земли, приняли имя, чуждое своему языку и себе, и основали империю под иностранным и, конечно, обидным для себя прозвищем!»[124].