Вариант "Ангола"

И если бы все странности ограничивались удивительным подобием кристаллов — как бы не так… Кристаллы были практически невесомы: стрелка лабораторных весов замерла на отметке всего лишь в 0,4 грамма. Выходит — при таких-то размерах! — что у кристаллов почти нулевая плотность. В довершение всего я опустил один кристалл в миску с водой — он не то, что не утонул, нет, он так и остался лежать на чуть прогнувшейся под ним поверхности воды. Я попробовал утопить его, опустив в воду вертикально — погрузившись едва ли на десятую долю своей длины, кристалл косо завис в воде, словно поплавок на поверхности пруда. Небывальщина какая-то. Но прочность у него была исключительная — я попробовал царапать кристаллом поверхность стола и стенку лотка: острый конец кристалла легко оставлял след и на дереве, и на металле. Хм-м, а вот интересно… Я взял пинцетом один кристалл, а лоток, не найдя другого места, поставил рядом с койкой Данилова: в лаборатории было тесновато, и лоток практически касался спящего краснофлотца.

Положив на стол алмаз покрупнее, я взял кристалл пинцетом, и острым концом царапнул по гладкому боку алмаза… Кристалл оставил ясно видимую царапину. Интуитивно я ждал чего-то в этом роде, и все-таки ошарашено потряс головой. Однако! Оставалось последнее испытание: положив кристалл на стол, я прижал его каким-то металлическим крючком из врачебного арсенала Попова, и, взяв алмаз, провел им по плоскости кристалла. Ни следа.

Я щипнул себя, и зашипел от боли: нет, не сплю. Но ведь это невероятно! Получалось, что к нам в руки попал минерал, по прочности превосходящий алмаз, прочнее которого человечество ничего не знает! Это даже не открытие, это… это… переворот!

— Но что же это такое? — прошептал я. Отложив пинцет, я впервые взял кристалл пальцами, и чуть не выронил: сначала пальцы, потом кисть, а потом и все предплечье словно начало покалывать мельчайшими ледяными иголочками. Но несколько секунд спустя это чувство прошло: я почувствовал, что по руке разливается приятное тепло. Поверхность кристалла казалась маслянистой на ощупь, но в тоже время он совершенно не скользил в руке. Интересно… Увлеченный изучением кристалла, я не сразу заметил, что внутреннюю поверхность ладони начало жечь: я подставил ладонь под свет лампы — и раскрыл от удивления рот. Царапина, совсем недавно багровевшая поперек ладони, почти исчезла: о ней напоминала лишь тонкий, чуть заметный бледно-розовый шрамик, да широкая полоса йода, которого Попов не пожалел. Я судорожно сглотнул. Это что же — камушек еще и раны лечит? Мистика какая-то…

Не просыпаясь, застонал Данилов. Я рывком обернулся, и мой взгляд упал на лоток с кристаллами, который я поставил рядом с его койкой. А что, если…

Присев на кровать, я положил кристалл на рану, прямо поверх повязки. Снимать бинты я не рискнул, да и невозможно это было сделать, не побеспокоив раненого. Но ничего не произошло. Данилов дышал тяжело, но поверхностно, щеки были по-прежнему бледными. Я с трудом сдержал разочарованный вздох. Скоро в сказки верить начнешь — а еще ученый… Камушком серьезную рану вылечить захотел…

Но ведь царапина-то затянулась, против этого не попрешь.

Я зажмурился, потер переносицу. По уму-то, нужно было сворачивать свои эксперименты и ложиться спасть: часы показывали четверть пятого ночи, скоро рассвет, а я так и не отдохнул…

"А ведь спать не хочется", вдруг подумалось мне. В самом деле — в теле чувствовалась какая-то необъяснимая легкость и подъем. Последний раз я так себя чувствовал разве что дома, когда, хорошо выспавшись, обтершись ледяной водой до пояса и плотно позавтракав, выходил утром на улицу, залитую солнцем, но еще хранившую ночную прохладу. Хотелось сделать что-то важное и нужное людям — да я чувствовал себя так, словно могу горы свернуть!

Это что же — снова благодаря кристаллу? Но почему же Данилову он не помогает? Почему улучшений не видно?

Мне захотелось отвесить себе подзатыльник. Ох, и дурень же я! Так потому и не видно улучшений, что одно дело — маленькая царапина, а другое — тяжелая рана. Серьезные дела быстро не делаются. Так и с раной, наверняка: нужно подождать подольше, и все. Прошло-то всего минут сорок, как я кристалл положил.

Данилов снова застонал. Проклятье, а если по каким-то причинам то, что помогло мне, ему навредит? Вон как зубами скрипит… Пальцы Данилова, судорожно сжавшие простынь, вдруг расслабились, он весь как-то обмяк. Мне даже показалось, что он перестал дышать — но нет, широченная грудь моряка поднималась и опускалась. А вот дыхание сделалось тише, но глубже, и хрип из него исчез, как по волшебству. Хотя почему "как"? Это ведь и есть чудо, самое настоящее чудо!

Я взял из лотка еще один кристалл — снова ледяные иголочки по руке — и положил рядом с первым. Наверное, если рассуждать с точки зрения высокой морали, вел я себя не лучшим образом: по сути, ставил эксперименты на тяжело (если не смертельно) раненом человеке. Но ведь и цель у меня была благая: я не действие кристаллов проверял, а надеялся вылечить рану…