Variant (СИ)

Северянин медленно рассматривал застывшую под его взглядом находку, удивительную для этой глуши: совершенные формы, королевская осанка и повадки разбойницы. Вампир перехватил взгляд девушки: с лезвия на траву тяжело падали темные капли. Отшвырнув клинок в воду, и наклоняясь ближе к ее лицу, он ощерился и поднес окровавленные пальцы к губам, медленно облизав их.

Ее остановившийся взгляд не мог оторваться от этого ужасного и притягательного зрелища. Разум Одри был скован, но не до такой степени, чтобы не понять, что тело ее дрожит уже не только от страха.

— Хочешь? — вампир оторвал от своих губ окровавленную ладонь и, сверкая длинными клыками, протягивал ей.

Предлагал?

Приглашал.

Соблазнял…

— Ты дьявол, — выдохнула она, срывая с шеи распятье и опускаясь на траву.

— О да, милая. Как и ты…

***

Шаги Создателя давно затихли, а Арн все разглядывал сестру по крови и… не узнавал. Он помнил ее той, какой она была в человеческой ипостаси — ее тело, запах, ее тепло, биение сердца, дыхание. То, чего не было сейчас.

И это было… непривычно.

По-прежнему, ему хотелось оберегать девушку. «Знаю, что ты будешь ей хорошим братом, Рорик, — говорил Создатель. — Твою сестру очень тяжело терпеть, но от этого она не станет меньше нуждаться в защите, потому что слишком торопится в своей не-жизни. Попрощайся с ней так, чтобы ей было к кому возвращаться. Кровь вам поможет».

— Одри, — вампир приподнял ее лицо за подбородок.

Любопытство и ничего больше — вот что отражалось в ее глазах.

«Кровь вам поможет…» Одним движением Арн заломил ей руки и подмял под себя. Ошарашенная, беспомощная перед мощью его столетий, Одри только сдавленно застонала. Викинг сжал пальцы на ее щеках, заставив челюсти разжаться, и хрипло рассмеялся, увидев яростный оскал и злые кровавые слезы из-под сомкнутых век. Затем сдвинул свою руку, раздирая запястье о ее выскочившие острые резцы:

— Пей, детка!

Он впечатал тело Одри в камень пола всем своим весом, не заботясь о том, каково ей — она вампир. Сестра подчинилась и слабо, нехотя потянула. Потом приложилась плотнее, и Арн почувствовал в ране быстрый язык. Во рту сразу подсохло, низ живота залила знакомая тяжесть, в штанах стало тесно.

Уже не раздумывая, вампир запустил клыки в ее шею, и глоток за глотком ощутил, что упрямство сестры уже сломлено. Затем убрал свою руку от ее жадного рта:

— Посмотри на меня, Одри.

Сестра подняла к нему окровавленное лицо с темными, почти без радужки глазами.

— Ночей у нас было немало. Но эту ты запомнишь.

Арн в два счета избавил их от одежды, поднялся, подхватив сестру под ягодицы, и переместился на балкон — в свежесть ночного бриза, порывами налетающего с океана. Одри прижалась к сильному телу викинга и обняла его двойным кольцом: руками — за шею и длинными ногами — вокруг мощного торса. В ее влажную от желания промежность, пульсируя, упиралось его мощное орудие. Девушка слегка прогнулась, пытаясь насадить себя на дразнящую шелковую плоть, но болезненный, звонкий шлепок остановил ее движение:

— Сегодня танец веду я, сестренка.

Вампир усадил Одри на мрамор широкой балюстрады и слегка отстранился, скользя сверху вниз масляным взглядом — от мочек ушей к темному треугольнику лобка. Затем медленно и чувственно повторил этот путь своей огромной властной рукой. Крепкие пальцы Арна бесцеремонно трогали, гладили, мяли и пощипывали все давно известные ему местечки, превращая ее тело и разум в желе. Когда третьим путешественником стали губы и язык, Одри не выдержала и, выгнувшись назад дугой, закричала в голос, мешая ругательства с признаниями.

Не давая ее конвульсиям ослабеть, викинг с наслаждением насадил ее на свое изнывающее от вожделения естество. Не жалея, не лаская, не заботясь о боли, как тогда, когда она была человеком, Арн вздевал сестру, подбрасывая к небесам. Ее прекрасное холодное тело содрогалось и корчилось в его руках. Ее кровь говорила, что он может делать с ней все, что угодно. И вампир охотно оправдывал эти ожидания, давая волю рукам и клыкам, меняя позы, места и глубину проникновения.

Наконец, почувствовав, что силы оставляют Одри, он отпустил себя и излился алым на ее лицо и грудь. Взлохмаченная, вся в крови, с распухшими искусанными губами — вампирша опрокинулась на мрамор бортика и, если бы не рука брата, сползла бы к его ногам. Северянин задумчиво оглядел результат своих деяний, подхватил сестру на руки и взмыл над океаном.

Всю ночь они купались и занимались любовью — снова и снова. А перед самым рассветом Арн научил ее летать. Одри удивительно было узнать, что став вампиром и избавившись от человеческих чувств, она не потеряла памяти тела, включившейся при первом прикосновении брата. Все, что он делал с ней после, вышибло из нее воспоминания об извращенно-изысканных утехах в покоях Саломеи, щедро сдобренных религиозной мишурой.

Прав был Создатель, что смеялся над Одри.

Прав, что отдал свое Дитя в руки вампиру, любившему ее при жизни.