— Как же — "не успела", — фыркнул кто-то над самым ухом. — Еще как напилась. Неизвестно, чем похмелять будем…
Ничего не понимая, Олив осторожно приоткрыла глаза. Ей почему-то казалось, что в комнате должен быть яркий солнечный свет, но она ошиблась. Ставни были закрыты, штора задернута, а спальню освещал ночник. Рядом с ней сидел Северянин, а в ногах устроился ее брат.
— Я что — говорила вслух? — с трудом ворочая языком, произнесла девушка, и только тут поняла, что оба парня спят, а голос принадлежит Эмбер, устроившейся в кресле у кровати.
Вампирша — с безупречным макияжем и прической, в каком-то невероятном черном комбинезоне с отделкой из кожи и кружев — смотрела на Олив подозрительно участливо. Девушка прислушалась к себе — вроде как все в норме.
— Что случилось, Эмбер? Почему вы все здесь? Ведь сейчас, по-моему, день…
— По-моему — тоже. Но мой Создатель не захотел оставить тебя, а я — его. Помнишь, что с тобой произошло?
— Я показывала тебе комнату Арна, мы смеялись и … Дальше — все.
Олив попыталась сесть, но, оказалось, что ей мешает каменное полуобъятие Северянина, отключившегося на свой дневной сон. Впрочем, ей было не привыкать — она вывернулась, соскользнула к краю постели. Опираясь на протянутую руку вампирши, неуверенно поднялась, и стала разглядывать бурые пятна на футболке и бретелях своего сарафана.
— Да-да, дальше ты досмеялась.
Эмбер, как заправская сиделка, подхватила девушку и потащила в ванную, приговаривая:
— Тряпочки эти снимешь, примешь душ и переоденешься в приличные вещи, которые привезла Одри
Вампирша вмиг избавила Олив от заляпанной одежды. Потом как ребенка поставила в ванну и открыла воду.
— Эмбер, что ты делаешь?? — попыталась возмутиться девушка.
Но та безапелляционно заявила:
— Должна признаться, что твоя голая синяя тушка все еще очень соблазнительна. Но я не фанатка стиля «аватар» — так что можешь не трястись. К тому же, делаю я все гораздо быстрее, чем ты. А если грохнешься снова, Создатель меня пришибет!
Эмбер и правда действовала будто многорукий Шива, уже через несколько минут заворачивая Олив в полотенце, а еще через полчаса сопровождая вниз по лестнице — причесанную и упакованную в крутой дизайнерский спортивный костюм. По мнению Эмбер, хоть Одри была и стерва, но в хороших вещах толк знала.
Пока спускались в кухню, Олив обратила внимание, что хотя окна во внутренний двор открыты, проникающий сквозь них солнечный свет приглушен:
— Сами догадались фильтры включить, или — …? — обратилась она к вампирше.
Эмбер недоуменно подняла брови, прослеживая ее взгляд:
— Ааа! Нет. Уже светало, а Одри приспичило прыгнуть в бассейн. Сразу что-то щелкнуло, и на уровне крыши развернулся этот… зонтик. Ты разве не знала?
— В теории знала. Но повода проверить не было. До вас здесь вампиры не жили.
Они пришли в кухню, где Эмбер продемонстировала приобретенные запасы, которых хватило бы на дюжину крепких человеческих мужчин.
— Ешь, давай, — вампирша водрузила перед девушкой поднос с прозрачными упаковками ресторанной еды.
— А разве тебе не противно? И ты как-то не по-дневному энергична, — отметила Олив, перебирая коробочки.
— Ааа… Это побочный эффект твоего заговора, — сощурилась Эмбер. И увидев, как изменилось лицо ее «кровной сестры», пояснила: — После того, как ты отрубилась, а Арн сказал, что тебя нельзя поить ви, твоим донором стал Моррис. Да-да, не вздумай опять отключиться из-за этой новости! Я смотрела на двоих мужиков, что суетились возле тебя — то ли недофейри, то ли полувампира — и вспомнила твои слова о том, что это место помогает всем, кого считает своими. Потом тупо пришла в свой розовый будуар и, чувствуя себя абсолютной идиоткой, попросила у «того, не знаю, кого» возможности увидеть собственными глазами, как ты очнешься и… все будет хорошо.
— Ну и… — не поняла Олив.
— Ну и — вот, — вампирша указала на таймер микроволновки, показывающий текущее время. — Сейчас полдень, а у меня сна — ни в одном глазу. И не кровит ничего. И вообще, хоть мне противно признаться, я чувствую себя так, будто мы родственники. Причем, не только с тобой, а со всеми. Даже с Моррисом.
Сказав это, вампирша передернулась и закатила глаза. Олив рассмеялась, потому что в дверях, потягиваясь и протирая глаза, стоял ее брат.