Варяжский круг

А Эйрик ответил, что не находит ничего удивительного в том, что Олава нет дома. И ни на что другое он, пожалуй, не рассчитывал. Человек, занятый делом, будет ли спать до полудня?

Тогда они пошли поискать малый Торжок и недалеко нашли его. Эйрик вынул из кошеля еще один денарий и взял у черноглазой торчанки большую лепешку с запеченным сыром. Торчанка покрошила на лепешку какой-то травы, но Эйрик сбросил эту траву на землю, опасаясь, что она дурманящая. Еще торчанка подала им две глубокие чашки с козьим молоком. Достала из лыковой сумы пару кусков запеченного мяса и завернула их в листья лопуха, протянула Эйрику. Потом она порылась в своем засаленном кожаном кошеле и вернула Эйрику полденария.

Когда все съели, прошли еще сто шагов и на те полденария взяли у одного человека амфорку вина и горсть сушеных абрикосов. Тот человек вернул Эйрику четверть денария.

Эйрик и Берест сидели в прохладе и поджидали Олава. Вино было розовое и сладковатое, оно хорошо утоляло жажду и приятно пьянило. Удивлялись вкусу абрикосов, которые пробовали впервые. Любовались стройной церковкой, стоящей через площадь. Солнечные лучи проникали в нее с обратной стороны в узкие оконца. А со стороны Торжка церковка виделась наполненной светом. Кровля ее была свинцовая и радовала глаз ровным темно-серым цветом. В тени этой церковки на семи ее каменных ступенях отдыхали многочисленные паломники и перехожие калики. Таких калик в каждом городе было – не счесть! Кто без рук, кто без ног, с рассеченными изуродованными лицами, разрубленными ребрами, с незаживающими гноящимися ранами, с выколотыми глазами, кашлящие кровью, грязные, изможденные, злые… Переходили от города к городу, христарадничали, воровали, пьянствовали. И становилось их все больше!

Новые калики приходили в города после каждой ссоры среди князей, заканчивавшейся побоищем, приходили после каждого половецкого набега, после каждого похода Мономахова. Сидели на папертях, на многолюдных торжищах, сидели, обнажив свои увечья, и кляли князей за распри, кляли половцев за разбой и, бывало, кляли Мономаха за то, что водил их в походы, после которых начались все их несчастья.

Пережидали жаркий полдень, дремали калики и паломники в тени.

И некоторое время было тихо. Торжок почти опустел.

Но вот как будто переполошились калики, повставали со своих мест, разом заговорили и обратили лица в одну сторону, вдоль улицы, уходящей вниз, – там разглядели кого-то. Но кого – игрецу и Эйрику не было видно от Торжка, заслонял улицу чей-то двор. Сначала едва слышный, медленно нарастал топот копыт. Калики вдруг скатились со ступенек и бросились к основанию церковки в поисках камней. И по площади скакали и ползли, выковыривали из земли торчащие камни.

Эйрик и игрец удивились тому, что происходит. Они допили остатки вина и пошли к торцовой стороне площади, откуда можно было посмотреть, чье появление так встревожило калик. И все, кто в этот час был на торжке, пошли за ними.

В это время на площадь выехал сам Ярослав Стражник. Могучий воин на могучем коне. Подергивал уздечку, поигрывал плетью. Руки его были не руки – львиные лапы. В тех лапах меч выглядел бы жалкой булавкой. Да, говорили, не признавал Ярослав меча. С его правого плеча свисала свинцовая палица. На высокую луку седла был надет шлем – шлем с маской. По маске, видно, прошелся искусный чекан – сделана она была с Ярославова лица. Точь-в-точь: и нос, и подбородок, и оспины одна к одной. За тиуном следовало его небольшое войско – десятка два всадников.

Самого Ярослава калики встретили полной тишиной. Избегали только сойтись с ним глазами. Смотрели в грудь, а за спиной крепко сжимали камни. Когда на площадь выехали все всадники, Эйрик и Берест увидели ереди них двоих связанных половцев. И стало им понятно, для кого каликами приготовлены камни. Значит, удачно сложилась у Ярослава охота, и сумел он захватить в степи Атая и Будука.

Всадники тиуна вовремя заметили, что за люди их поджидают. Они пришпорили своих коней и оттеснили толпу калик от пленных и поотбирали камни. Калики же при этом огрызались и царапались или жалобно скулили. Им очень хотелось что-нибудь повредить у половцев.