Варяжский меч

Все. Неуловимый момент удара. Тело действует само по себе, без размышлений находит наилучший прием. Выбросить вперед руку с копьем и в последний момент чуть изменить направление удара. Рожно скользнуло по окантовке щита сакса и вошло точно в забрало украшенного плюмажем шлема. Рыцарь, нелепо взмахнув мечом, вылетел из седла. Опустить копье, высвобождая наконечник из головы мертвеца. Придержать коня, отбить скользящий удар щитом и выбрать следующего противника. Все на одном дыхании. Вскоре ударный клин дружины глубоко засел в массе саксов. В тесноте схватки все тяжелее было орудовать копьем. Князь перехватил копье в левую руку, так, чтобы не потерять в схватке, и выхватил меч. Так оно удобнее, привстав на стременах, Белун со всего размаха рубил ненавистных пришельцев. Вкладывал в каждый удар чуточку своей злости и ярости.

— Перун! — все громче звучало имя грозного бога русов.

— Перун! — надрывали глотки дружинники, нагоняя на врага страх своим боевым кличем. Некоторые бойцы испускали громкий протяжный волчий вой, от которого шарахались непривычные к таким звукам кони алеманов.

Саксов сжали в стальные клещи и теснили со всех сторон. Неуловимый миг перелома в сражении — и противник побежал. Строй нарушился, и саксы бросились к воротам. На узком мостике возникла давка. Напрасно граф Рено и немногие сохранившие спокойствие рыцари призывали воинов остановиться, их не слушали. Люди словно сошли с ума, ничего не действовало.

Наконец, отчаявшись восстановить порядок, граф фон Штаде вместе с тремя оставшимися с ним рыцарями бросился в атаку, туда, где над шлемами суровых дружинников русов реяла Багряная Челка. Миг — и двое рыцарей графа были сбиты наземь ударами копий. Третий, барон Готфрид фон Штербок, отбивался сразу от четверых язычников, уже не мысля не то что вырваться живым из схватки, а удержаться рядом со своим сюзереном. Наконец пал и он, сраженный ударом меча.

Граф Рено успел коротким коварным выпадом зарезать одного из язычников. Но следующий противник, неожиданно налетевший сбоку, одним ударом топора пробил бронь сакса и почти отрубил ему руку. На мгновение лишившийся чувств от боли, граф рухнул на землю, как подрубленный тополь. Последним, что он видел в этой жизни, был падавший на него сверху щит с гербом Мекленбурга.

Ободриты на плечах бегущих ворвались в город. Разметав толпу у ворот, воины Мечислава и Белуна захватили надвратную башню и железной лавой растеклись по улицам Мекленбурга. Одновременно на стену поднялась дружина князя Святобора. Оставшиеся в поле саксы бросали оружие и падали на колени, вымаливая пощаду. Немногие счастливцы, успевшие попасть в город, и не думали о сопротивлении. Слишком сильно было потрясение от только что понесенного поражения. Кнехты разбежались по Мекленбургу и принялись грабить местных жителей, полагая, что сейчас уже все можно и потом все будет списано на ярость язычников.

А с противоположной стороны города навстречу дружинникам летел боевой клич: «Радегаст!» Пока у ворот шла жестокая сеча, боярин Гремич разъезжал с тремя сотнями гридней младшей дружины у северной стены. Вовремя сообразив, что почти все воины врага пошли на вылазку, боярин бросил своих людей на дерзкий отчаянный приступ. Почти не встречая сопротивления, русы поднялись на стены и организованно, тремя отрядами, пошли к воротам. Вскоре Мекленбург пал. Опасения князя Белуна не подтвердились — в городе сопротивления не было. Воины графа разгромлены, они больше озабочены спасением своих шкур, а горожане предпочли запереться в своих домах и со страхом глядеть сквозь щели в окнах на заполонивших улицы варягов.

После того как мостик и ворота очистили от трупов, князь вместе с ближними боярами проехал по захваченному городу до главной площади с дворцом маркграфа. Здесь его ожидал неприятный сюрприз. Окружившие площадь воины молча стояли, обнажив головы. Было тихо, только из-за спины доносились приглушенные расстоянием крики, проклятья и вой собак. В воздухе витал привычный в городах алеманов смрад — здешние жители привыкли выливать помои и ночные горшки на улицу, а оставшиеся еще от прежних хозяев города подземные трубы засорились. Их почти полвека никто не чистил. Но не это вызывало раздражение и глухую ярость русов.

На площади, прямо перед дворцом, тесными рядами стояли виселицы. Больше трех сотен, и на каждой висело тело. Не только мужчины, среди повешенных были и женщины, и даже дети. Как выяснилось при допросе пленных и горожан, граф Ренуар фон Штаде сегодня утром после первого неудачного приступа распорядился повесить всех оказавшихся в Мекленбурге русов. Всех, кто не был христианином, кто отказался склонить голову перед крестом. Палачам попались даже два иудейских купца, их тоже под свист толпы вздернули на главной площади.