Варшава

– В июне. Сессию – досрочно. А там нас сначала будут два месяца учить языку, готовить…

– А в какой город?

– В Берлин.

– Ты рада?

– Еще бы. А ты что, не хотел бы поехать поучиться за границей? Все бесплатно…

– Хотел бы, но у нас почти никого не посылают с факультета. С немецкого – посылают, там еще с ГДР какие-то связи были.

У кафе «Свитанак» толпятся подростки в шмотках ярких цветов. У некоторых – бутылки пива.

Оля говорит:

– Я сейчас на метро – поеду до «Московской».

– Проводить тебя?

– Не надо.

По проспекту проносятся машины, подростки что-то орут друг другу, слов не разобрать.

Я спрашиваю:

– Напишешь мне письмо из Германии?

– Хорошо. Давай адрес.

– Я дам адрес родителей – не хозяйки. Надеюсь, на будущий год буду жить не у нее.

Я достаю блокнот, нахожу в конце чистую страницу, вырываю, пишу адрес.

– Ну, хорошо тебе съездить.

– Спасибо. Тебе тоже удачи. Пока.

– Пока.

Я поворачиваю на улицу Ленина, иду вниз к Немиге.

Захожу в гастроном, беру бутылку пива. На улице вспоминаю, что надо было попросить, чтоб открыли. Возвращаться лень. Цепляю пробку за крепление водосточной трубы, дергаю. Бутылка соскальзывает, разбивается о стену. Пенное пиво выливается на асфальт. Два чувака хохочут, показывают большие пальцы. В стоящем у тротуара «БМВ» играет «Асе of Base»:

All that she wants
Is another baby.

***

Оглядываю еще раз комнату – вроде, ничего не забыл. Выхожу на балкон. Там два резиновых мяча и десяток пластмассовых ведер – не влезли в сумку, когда ехал в Польшу второй раз.

Заглядываю в хозяйкину комнату. Она спит под двумя одеялами. Я кладу на стол тысячу белорусских – долг за последние полмесяца.

Электричка едет по мосту над рекой. Внизу пасутся кони. Идет дождь. Напротив меня – толстая тетка в платке и два пацана. Им лет по девять-десять, оба в облезлых спортивных штанах. Один встает ногами на сиденье, высовывает голову в окно.

Мамаша орет:

– Игар, убяры галаву, а то щас атарве!

Он не реагирует. Второй пацан резко срывает с него штаны с трусами. Мелькает худая белая жопа. Пацан подтягивает штаны, кидается на второго. Они падают на пол, катаются по нему, сцепившись.

Мамаша кричит:

– Перастаньте, прыдурки! Што люди скажуть? Я думала, Сашка трохи разумнейшы, а вы абои адинакавые далбаёбы.

Пацаны отдираются друг от друга, садятся рядом с мамашей. К их шмоткам прилип мусор.

Игорь спрашивает:

– Мам, а кали нам назад у школу?

– Што, ужо назад захатели? – Мамаша растягивает толстые губы. – Увосени, хлопцы. Во атъядитесь трохи, пабегаете лета, а тады и назад у сваю школу для дурных.

Она чешет ногтем колено. У нее толстые ноги с выступающими венами.

***

Ходим с Антоном по «Спартаку», ищем ему джинсы. Некоторые в толкучке держат пятерки и десятки долларов – продают.

– Сечешь, как Россия хитро сделала, – говорит Антон. – Рубли нового образца, а все старые – гуляй, Вася.

– А что делать, у кого остались?

– Что делать? Лапу сосать – в сберкассе можно поменять только по пять тысяч на человека, а если больше, то до свиданья. Не, нормально они сделали, правильно. Раз у нас своя валюта, «зайцы», то чего это еще и рубли должны ходить? Видишь, все продают баксы – это доллар резко скакнул за белорусские.

Высокий волосатый мужик держит крышку от обувной коробки, на ней от руки написано: «Куплю российские рубли 1:1,3».

Антон говорит:

– Видел, какой курс? А скоро вообще будет один к двум. Тогда выгодно станет не в Польшу ездить на торги, а в Россию. Загранпаспортов никаких не надо, виз – ничего.

– Ты больше в Москву не собираешься?

– Не-а, я ж говорил – заглохло все со Сташенкой.

– А учеба как?

– Херово. С этого года перехожу с «коммерческой деятельности» на «технологию машиностроения», на бесплатное.

– Чего так?

– Бабок больше нет. Колхоз платить не будет, батька с председателем разосрался…

– А если самому?

– Что «самому»?

– Платить…

– Четыреста баксов в год? Это я не могу себе позволить. Пока. Вот если найду работу… А в общем, на хер мне это упало? Такой диплом любой может получить за деньги, а учить там ничему не учат.

Впереди нас идет невысокий мужик с потертой десяткой долларов. Навстречу – кучерявый чувак в полосатой майке «Lacost», он хватает пальцами десятку.

Мужик спрашивает:

– Что, хочешь купить? По тысяча четыреста – берешь?

Кучерявый тупо смотрит на него, не отпускает десятку.

– Слушай, парень, ты или «да» или «нет», мне идти надо.

Кучерявый криво улыбается, разжимает пальцы.

***

Подходим к коммерческому киоску – я, Антон и его подруга Светка. Я сую в окошко деньги.

– Две водки и одну большую лимонада. Апельсинового.

Продавщица подает бутылки. Этикетки на водке прилеплены криво. «Изготовитель – Агроторговая фирма „Колхоз имени Ильича“».

Я говорю:

– Как-то они выглядят по-левому. Мы не отравимся?

Светка поднимает брови.

– Да не, ты что? Я вчера такую пила, и все нормально.

– Где это ты вчера пила, а? – спрашивает Антон.

– Тебе скажи – и тебе захочется. Не, серьезно. Колхоз Ильича – это еще ничего. Если вот «Путь коммунизма», то такую не надо, это говняная водка – как керосин.