Варшава

На другом берегу Днепра дымят трубы завода Куйбышева. Светка разрывает пальцами вареную колбасу – ножа у нас нет. Она кладет куски на мятую газету «Вестник Могилева». Антон льет водку в пластиковые стаканы.

– Ну, за успех дальнейших операций.

Мы чокаемся, выпиваем. Я наливаю себе апельсиновой воды, запиваю. Антон и Светка жуют хлеб с колбасой.

Внизу пацаны лазят по кучам песка. Торчат ржавые краны речного порта. По железнодорожному мосту идет состав.

Антон наливает по второй, выпиваем. Он жмет на кнопку красной «Беларуси», включается кассета.

Я спрашиваю:

– Что это?

– Как – «что»? Ни разу не слышал? А еще живет в столице СНГ…

– Ну так что, если не слышал? Говори, не выделывайся.

– Это – «Нирвана», группа такая…

– Слышал, конечно, и читал про них, только музыку ни разу не слышал.

– Классная группа – вообще ништяк. Могу тебе переписать. Я от нее охереваю. Скажи, Светка?

– Задрал ты меня своей «Нирваной» уже.

– Тебе – Богдан Титомир лучше, да?

Светка отворачивается, смотрит на Днепр. На той стороне к берегу подъехала компания, три чувака выгружают из старого «москвича» ящик пива.

Темнеет. Антон врубает «Нирвану» на полную громкость. Светка швыряет вниз пустую бутылку – она не долетает до воды, падает в траву. Мы скачем под музыку, дрыгаемся, размахиваем руками и ногами.

Недалеко от нас – компания пацанов и девушек. Они хохочут, показывают на нас пальцами.

Скакать больше нет сил. Мы втроем обнимаемся и топчемся на месте под медленную красивую песню. От пота тушь на Светкиных ресницах растеклась. Она целует Антона в губы, меня – в щеку. Я отрываюсь от них, падаю на траву, смотрю на первые звезды. Кассета начинает тянуть – сели батарейки.

III

Первая пара – фонетика. Преподша Анна Борисовна листает свою тетрадь. Она маленькая, полная, седые волосы собраны в клубок.

Я сижу с Голубовичем. Он – в настоящих джинсах «Levi's», кроссовках «Nike» и старой вьетнамской ветровке с нашивкой-лыжником.

Он рассказывает:

– Классно съездил, даже супер. Америка – это я понимаю. Некоторые там – типа, Америка – говно, тупая страна, вот Европа – это да… А я хоть в Европе и не был пока, но все равно, Америка – самое то. Нормальная страна, правильная, не то, что у нас. Все есть, все – по уму…

– Ну, а лагерь как?

– Работа, конечно, поганая – с этими пионерами. Знаешь, некоторые приезжают в лагерь, уже лет по двенадцать, а в памперсах – ну, такие прокладки… Типа, если обосцытся, то чтобы не протекло, сами сходить в туалет не могут – прикинь? Ну и лагерь, конечно, тоже – религиозный: молитвы там, прочая ботва. Зато закупился капитально, там все дешево, дешевле, чем у нас, и качественное, точно знаешь, что не фуфел. После лагеря работал еще две недели, когда эти недоноски разъехались – платили по двадцать долларов в день. Уборка, блин, всякая, ремонт…

– А как английский?

– Ну так, говорить быстрее стал, но чтобы особо… Привез магнитофон японский с компакт-диском, «Sanyo». Правда, сделан в Малайзии, но все равно ведь японское качество.

Анна Борисовна отрывается от тетрадей, смотрит на нас поверх очков.

– Ну что, ребята, я дала вам время наговориться. Я все понимаю – вы два месяца не виделись. Но пора браться за дело…

Конкина тянет руку.

– Анна Борисовна, у нас есть предложение. Аня Митько ездила на каникулах в Японию, пусть, может, она немного расскажет? Все-таки, такая страна интересная…

– Расскажет по-английски?

– Нет, по-русски, а то нам сложно пока…

– Что, настолько все позабыли за лето?

– Ну, кто был за границей, те – нет…

– Ладно, ладно. Пять минут на Японию, и – к английской фонетике.

Митько выходит к доске, поворачивается к нам.

– Ну, в общем, это было, конечно, очень интересно, ни с чем не сравнимо…

Я спрашиваю Голубовича:

– Не знаешь, как она туда попала?

– У нее там, типа, пацан. Двое наших уже сваливают – замуж за иностранцев: Пискунова – за шведа, Стволинская – за американца. Они еще в Минске, но в институт уже не придут – подвязали. И Митько скоро свалит, если японец ее не прокинет. Не, это офигеть надо, пацан – японец. Я понимаю, там еще финн какой-нибудь или немец, но японец…

– Ну, у них техника, японское качество…

– Это не одно и то же. Представь – японец такой, полтора метра с шапкой, какой у него там член? Пять сантиметров? Кстати, пацаны с двести второй говорили – Липатов у нас больше учиться не будет. В университет поступил во Франции. У него там сестра живет, он к ней каждый год на все лето ездил, а сейчас, вроде, остался. Везет, блин, некоторым…

Митько рассказывает: -…Я думала, там все говорят по-английски, а оказалось, что нет. Я когда в первый раз вышла в город одна и заблудилась, то ко всем подходила и спрашивала, и никто не говорил по-английски, только потом один мужчина – он какой-то инженер, – и вот он объяснил мне…

***

У крыльца общаги припаркован «БМВ» Ахмеда с пятого этажа и чей-то добитый «фиат». Я поднимаюсь по ступенькам на крыльцо, захожу в фойе, показываю бабке-вахтерше студенческий. Она кивает, я захожу в лифт, жму на кнопку «12», нащупываю в кармане ключ.