Варшавские тайны

Генералов вызвали в кабинет. Гурко сидел за столом, подняться не соизволил и сесть гостям не предложил. По левую руку от командующего устроился Лыков — в почтительной позе, но на стуле. Он был в малом галунном мундире камергера со всеми наградами.

— Кто отстранил коллежского асессора Лыкова от розыска убийц офицеров? — спросил генерал-адъютант.

— Я, — после короткого замешательства ответил Толстой.

— Почему?

— Обстоятельства гибели некоего Рышарда Грабовского при попытке его задержания были столь сомнительны… И вызвали нежелательное раздражение у варшавского населения.

— А у меня столь же нежелательное раздражение вызывают смерти офицеров! — чуть повысил голос Гурко. — Нежелательное для вас, генерал. И для варшавского населения тоже. Горе ему, если окажется, что общество покрывало преступников! Вас чье раздражение больше пугает, господин обер-полицмейстер? Мое или этих полячишек?

Толстой покраснел, но попытался возразить:

— Есть основания подозревать, что Лыков столкнул этого Грабовского вниз. Я должен был разобраться! Назначено расследование.

— Вы подозреваете русского чиновника в умышленном убийстве? Это серьезное обвинение. На чем оно основано?

— Идет расследование, ваше высокопревосходительство. По его итогам я буду готов ответить на этот вопрос, а пока, простите, нет.

— Я лично уже провел это расследование. Оно заняло у меня полчаса. Есть два свидетеля происшедшего, так ведь? Городовые, что сбежались на свистки Лыкова. Оба в один голос рассказали, как все вышло. Там на башне большие окна. И Грабовский сиганул в одно из них сам, никто его не подталкивал. Снизу все хорошо было видно. Никаких сомнений в том, что имело место самоубийство, у городовых нет. Вы их опрашивали?

— Не могу знать, ваше высокопревосходительство. Расследование возглавляет надворный советник Петц из губернского правления. Я с ним еще не встречался.

— Петц? Ну, этот нарасследует… Так я вам скажу: никто городовых не опросил. До сих пор. Я сделал это первым. А Петц выискивает каких-то свидетелей, которых и близко не было к месту, но которые зато настроены против русских. И подпишут любое вранье.

— Но наши городовые не очень развиты… Это обычно отстав ные унтер-офицеры и даже ефрейторы…

Гурко изменился в лице.

— Ефрейтор русской армии подчас умнее иного обер-полиц мейстера!

Толстой смешался, а генерал-адъютант продолжал:

— Вы верите полякам и не верите собственным подчиненным? Одну из этих сторон, значит, надо заменить. Или подчиненных, или вас. Проще вас. И для дела будет полезнее. Так и напишу министру.

Обер-полицмейстер стоял красный как рак и молчал. Бросил было злобный взгляд на сидящего безмятежно Лыкова, но тут же отвел его. Гурко между тем продолжил:

— Коллежский асессор Лыков командирован сюда из Петер бурга. Города не знает, агентуры своей не имеет. Но именно он, практически в одиночку, обнаружил убийц трех офицеров. Подчиненная вам полиция не смогла, а Лыков смог! Вы отрицали, что подпоручик Яшин тоже стал жертвой террористов. А он против вашей воли начал розыск и нашел труп Яшина. Еще Лыков выявил предательство в сыскной полиции. И узнал имя главаря боевиков! Некий Аркадиуш Млына по кличке Ежи Пехур пытается поднять в крае вооруженную борьбу. Вам это известно?

— Но жандармы ничего мне не сообщали об этом!

— К жандармам мы скоро перейдем, — скривился Гурко. — У вас под носом замышлялся настоящий погром полиции. Арестованные на Сухой улице боевики оказались все вот с такими бумажками, — он передвинул на своем необъятном столе стопку листов. — Это схемы расположения постов городовых по Варшаве. Восемьдесят два поста! Нападение должно было состояться в один час. Террористы замышляли перебить сколько удастся чинов полиции и тем заявить о себе как о серьезной силе. Представляете, какой вышел бы эффект? После двадцати четырех лет тишины!

Генерал-губернатор перевел дух, не сводя с Толстого неприязненного взгляда.

— Необыкновенная, выдающаяся расторопность Лыкова спасла город. Она и еще помощь военного командования. Погром варшавской полиции не состоялся. Люди Ежи Пехура почти все арестованы. Но сам он уцелел и скоро навербует новых боевиков! И что же вы, господин обер-полицмейстер, сделали, чтобы остановить этого опаснейшего негодяя? Отстра нили от розыска Лыкова! Который один сделал больше, чем все ваше управление.

Приказываю: полномочия коллежскому асессору Лыкову вернуть. Розыск Млыны возглавляет он и никто другой! Расследование случая с самоубийством террориста… как там его? прекратить. Чем их меньше, тем лучше… Вам я объявляю о служебном проступке, о чем мною будет доложено министру внутренних дел.

Лицо Толстого сделалось совсем свекольным; казалось, его сейчас хватит удар. Лыкову даже стало жалко обер-полицмейстера. Гурко смотрел на подчиненного с презрением, ждал какого-то ответа, но не дождался и обратился к жандарму:

— Генерал Брок! Почему ваше управление ничего не сообщало мне о создании в Варшаве боевой организации националистов?

— Виноват, ваше высокопревосходительство!

— В чем именно виноваты?

— Я не располагаю никакими сведениями об этом.