Варвар, который ошибался

От храмовой горы не осталось и следа. На ее месте теперь красовалась каверна, уходящая в непроглядную тьму. Гладкие края, почти идеальный круг, дыра в бесконечность. Хаос выел кусок моего мира, не спрося на то разрешения Фатика. Город у подножия тоже был уничтожен. От нас до края дыры было ярдов пятьсот – промедли мы внутри горы еще немного, и остались бы от нас только дурацкие воспоминания, слезливые мемуары и скучные записки.

Стена каверны, освещенная заходящим солнцем, напоминала слоеный торт. Почва. Камень. Снова камень – но уже другого цвета, и так до тех пор, пока все не растворяется в первобытной подземной тьме. Во все стороны от каверны паучьими лапами разбежались трещины, и ближайшая оканчивалась у подножия нашего холма.

Глядя на это непотребство, я подвел краткий итог.

Бог-в-Себе похищен. Мир, если верить словам Лигейи-Талаши, обречен. С какой скоростью чуждое будет вертеть в нем дыры, надо будет уточнить у богини. Надеюсь, она явится ко мне во снах. Только спать мне уже не хочется. Хочется лечь и сдохнуть. Это бы разом решило все проблемы.

Мы находились примерно на середине пологого спуска, ведшего в храмовую долину. Собрав остатки сил, я завязал Монго глаза и велел всем подняться повыше, с целью затеряться среди кустарников.

Предосторожность, если надумают вернуться маги. Перспектива сражаться с кверлингами и моим братом-зомби меня не прельщала.

Один день из жизни Фатика! Хотите хорошо провести время? Спросите меня – как!

Мы нашли лощину, по дну которой протекал ручей. Тулвар после живительных пинков набрал олеандровых дров, мы вскипятили на них чай, надышались ядовитым дымом и умерли.

Ну ладно, никаких дров царь, разумеется, не набрал, да и чайник у нас свистнули. По сути, мы остались только с тем, что на нас было. Ни денег, ни оружия. Выжить любой ценой, Фатик!

М-да, уж это я умею – и в тундре, и в тайге, и даже в борделе без денег. Главное, чтобы никто со мной не одичал, пока я буду блуждать по пустыне.

Для начала я разобрался с травмами праведников: наложил лубки на переломы, перемотал полосками ткани, оторванными от наших одежд (и надежд, увы, тоже). Навыками костоправа я владел, совмещал отломки костей умело, а что до стонов и воплей, то опыт научил меня сохранять спокойствие, пока я обрабатываю чужие не смертельные раны.

Борк мастерски крушил конечности и ребра. Скареди досталось сильнее всего – смертоносец сломал ему плечо правой руки и ключицу левой. У Имоен пострадали два ребра и запястье левой руки. Фальшивый наследник – да-да, я имею в виду Монго – долгое время не сможет действовать правой рукой. При случае нужно посоветовать ему работать левой, и плевать на волосы, что густо покроют ладонь. И дышать ему будет больно, пока не срастется ребро. Легче всего отделалась Крессинда – Борк выбил ей большой палец на руке, коий я запросто вправил. Синяк на пол-лица гномша не считала чем-то серьезным. Олник и Самантий не пострадали. Тулвар… этот бесполезный хмырь только криком поддерживал нашу схватку.

Далее я закрыл спиною солнце и открыл совещание. Однако сперва отвел Монго на тридцать футов вниз и связал по возможности аккуратно.

– Извиняй, уши чародеев, так нужно.

Он не протестовал. Он при всем желании не смог бы вымолвить и слова, так как я заткнул ему рот, чтобы он случайно не сказал ничего чужими устами.

Имоен попыталась замолвить за него словечко, но я пообещал сломать ей второе запястье.

– Он – шпион магов. Хороший человек, признаю, но шпион. Я не хочу, чтобы через Монго чародеи услышали наш разговор. Будет так, как я сказал.

Разумеется, я знал, что Имоен все поведает Монго. Но в этом случае маги будут доверять моим словам больше, чем если бы я распинался прямо перед их шпионом.

Я вернулся к лощине, забрав с собой Имоен. Виджи продолжала спать. Я пристроил ее в тени деревьев. Скоро ночь, укрыть ее нечем. Накормить – тем более. Мы голодранцы. Закономерный итог всех искателей приключений.

Я обвел всех взглядом и заговорил.

* * *

Нет ничего хуже обвинений после того, как раскрылся обман. Ты или принимаешь его и уходишь, или начинаешь обвинять, начинаешь беситься, изливая тонны филиппик в лицо обманщика. В худшем случае ты пытаешься мстить.

Я не сделал ни того, ни другого, ни третьего. Я просто подытожил наше положение, не прибегая к скользким уловкам. Я рассказал все без утайки, осветил дела с Оракулом и Богом-в-Себе. Коснулся версий Талаши и Альбо, пророка Гритта-миротворца, заметив, что склоняюсь больше к версии богини. Да, я говорил в том числе и для ушей магов Талестры – пусть знают всю подноготную, теперь уже терять нечего. А узнав нюансы и истинную природу Бога-в-Себе, они, возможно призадумаются, сделают определенные выводы, которые позволят мне – при определенном стечении обстоятельств – с ними договориться.

Бесполезные надежды. Но попытка – не пытка, верно?