Варвар (СИ)

Впрочем, он обратил внимание, что некоторые деревья росли в каких-то ажурных клетках. Висевшие на них фрукты золотились в солнечных лучах, словно бы светясь изнутри. Остановив зарга около одного такого дерева, Филипп попытался дотянуться до ветки, но Илмари проворно перехватил его запястье.

— Ни в коем случае, Филипп!

— Табу? — Тьен припомнил слова Дюваля.

— Не совсем, — Илмари еле заметно улыбнулся. — Скорее, традиция. Плоды наргари едят только вдвоем, только после захода солнца и только с тем человеком, который нравится.

— Не понял, — Филипп наклонился к решетке, рассматривая таинственный фрукт. — А в одиночку угоститься нельзя?

— Нельзя. Даже мы не можем позволить себе наслаждаться их вкусом просто так, — Илмари рассмеялся. — Но я обещаю, что упрошу отца подарить тебе несколько штук. За пределами Варгара никакие традиции не действуют.

В комнаты Филипп вернулся в полном упоении от прогулки и Илмари, которого уже был готов назвать своим другом. Он всегда легко попадал под обаяние новых людей, чаще всего быстро разочаровывался, нередко записывал бывших случайных друзей в смертельные враги и мгновенно об этом забывал. Свойственная ему легкомысленность пока еще ни разу не сыграла с ним злую шутку, но это объяснялось, скорее, высочайшим положением его семьи, с которой мало кто рискнул бы связываться, чем природным везением. Однако Филипп над положением дел задумывался редко, как не задумался и в этот раз, собираясь на прием.

Он принял ту самую ванну, о которой рассказывал Патрик, позволив паре неразговорчивых местных слуг вымыть себя, причесать и одеть в варварски великолепный балахон, украшенный золотым шитьем и крупными драгоценностями.

Дюваль, явившийся к концу одевания в таком же роскошном костюме, одобрительно похлопал Филиппа по плечу.

— Отлично выглядите. Вам идет это золото.

— Думаете? — буркнул Тьен. — Я чувствую себя так, словно у меня на плечах мешок с камнями.

— Дело привычки, — Дюваль улыбнулся. — После подписания договора можно будет все это снять и переодеться в более легкое и удобное. Но официальная церемония требует официальных же одежд. Здесь к этому довольно строгое отношение.

— Традиции? — мрачно уточнил Филипп, разглядывая себя в идеально отполированное металлическое зеркало.

— Они самые. Идемте.

К счастью, долго потеть в непривычной одежде Филиппу не пришлось. На церемонии он был занят тем, что разглядывал обстановку тронного зала и приглашенных на подписание людей. Он никого не знал в Миссии, кроме Дюваля, а из местных был знаком только с Илмари, который с невозмутимым видом стоял за левым плечом отца. Вот кому действительно шло и золото, и вульгарно крупные самоцветы. Впрочем, они шли всем варварам, находившимся в зале — высоким, светловолосым, державшимся с удивительной надменностью.

— Местная элита, — шепнул Филиппу Патрик в перерыве между торжественными речами. — В Нижнем городе вы встретите сколько угодно брюнетов, рыжих, шатенов. Говорят, если у членов правящей династии рождается ребенок, не обладающий светлыми волосами, его отправляют за пределы дворца, объявляя умершим. А принявшая такого ребенка семья получает пожизненное содержание и зарга из дворцовых стойл.

— Забавно, — сквозь зубы ответил Филипп, чувствуя, как по спине катятся капли пота. — Принудительный отбор?

— Как везде, друг мой, — Патрик выпрямился. — Хотя, по слухам, половина этих блондинов просто крашеные. Еще немного терпения, Готлиб уже заканчивает благодарственную речь.

Еще через четверть часа, с облегчением скинув тяжелый балахон на руки слуге, Филипп вместе с Дювалем прошел в обеденный зал. Его уже не поражала роскошь: он слишком устал от дневных впечатлений, чтобы с прежним восторгом реагировать на искусную каменную резьбу, украшенные все теми же самоцветами светильники на стенах и под потолком, столы, ломившиеся от огромных блюд с аппетитно истекавшими соком тушами местных животных и птиц. Да и сам ужин вызвал у него скорее тягостное чувство неловкости, чем удовольствие от натуральной пищи. Ели руками, отрывая куски мяса прямо от туш, проливая вино и соус на мозаичные полы, кидая кости под стол в поставленные в ногах лохани. В дальнем конце зала играл какой-то местный оркестр, состоявший из гуделок и трещоток, заглушавший грохотом любые попытки разговора. Так что Филипп даже обрадовался, когда сидевшие за столом вдруг стали подниматься и по двое-трое выходить в соседний зал.

Филипп поспешил туда, оставив Дюваля беседовать с каким-то очередным местным вельможей. Здесь было прохладнее, на широких столах в живописном беспорядке лежали местные плоды. Танцующие время от времени угощались ими, кидая огрызки и шкурки прямо себе под ноги. Филипп поморщился, повернулся к окну и неожиданно увидел на центральном столе длинную ветку. Это были те самые фрукты, наргари, о которых ему рассказывал Илмари. Ветка лежала, никем пока не тронутая, соблазнительная, как любой запретный плод.