Варвара. Наездница метлы

На секунду стало тревожно, в голове мелькнули подозрения, что в прошлом умерший сосед мог быть кем угодно, от короля, до маньяка.

Покосившись на него, пару секунд изучала, прикидывала, чем можно огреть бестелесного мертвеца в случае атаки. Но тот спокоен, голова приподнята, а щеки аристократически ввалились.

Я вздохнула и осторожно полезла следом, пока Герман довольно косился на меня, мол, вот я какой, защитник и первооткрыватель. Невольно ощутила, как уголки губ растянулись – не тянет он ни на второго, ни на первого.

– Да не за что, – сообщила я, шмыгая носом, который от холода почему-то потек. – Не принимай на личный счет. Просто не хотела оставлять соседа в таком месте.

Плечи призрака сразу осели, он печально вздохнул и чуть ускорил шаг. Выглядело забавно, потому, что облака под ним пружинят и мертвяцкое тело подпрыгивает, как у батутиста-самоучки.

– Можно было не уточнять. – бросил он через плечо, когда удалился на несколько шагов.

– Ну как же? – удивилась я. – Сейчас не скажу, а потом окажется, что не так понял. И будет конфуз или чего хуже. Это как с мусором.

Призрак даже чуть замедлился, голова повернулась, обозначив почти английский профиль.

– С мусором? – не понял он.

– Да, – проговорила я, все еще оставаясь у него за спиной потому, что он легче и движется быстрей, даже если не спешит. – Когда просишь мужчину вынести мусор, нужно обязательно уточнять, что вынести его нужно сейчас, а не завтра или на следующей неделе.

– Почему это вдруг?

– Потому, что когда просишь просто вынести, слышишь в ответ «ага», а потом, когда пакет простоит неделю, и начинаешь ругаться, отвечают «я сказал, вынесу, но не говорил, когда». Или через неделю все же выносит, когда кухня пропахла тухлой рыбой, но он гордо заявляет «ну я же вынес».

Герман повел плечами и произнес:

– Какой у вас неприятный опыт.

– Что поделать, – отозвалась я.

Молча, преодолели еще несколько облачных холмиков. Солнце теперь слева. Хоть и не слепит, но бело-голубые облака слишком яркие для живого глаза. Приходится щуриться и натягивать край шляпы на лоб.

Пройдя еще минут пятнадцать, Герман замер передо мной. Спина выпрямилась, руки растопырились, словно встал на футбольные ворота.

Я осторожно обошла его и застыла в таком же положении.

– Вот это да! – только и смогла сказать я.

Призрак вылупил глаза и восторженно уставился вперед.

– Невероятно!

Мы оказались на самом краю пушистого обрыва, за которым разверзлось нечто вроде каньона. Облачного каньона невообразимых размеров.

От края, на котором мы с Германом раскрыли рты, до другой стороны не меньше сотни километров, но видимость хорошая. Я порылась в памяти, пытаясь сопоставить законы физики и биологии, но спустя минуту усилий плюнула. Я помнила, что у земли горизонт округлый, но здесь прямой и окутанный исполинскими облаками.

Сверху дно и склоны каньона похожи на застывшие взрывы вулканического пепла, только белые и синие. Как далеко тянется это великолепие фантазии не хватило.

– Как-то читала, что на Марсе есть какой-то огромный каньон, – проговорила я, таращась в белоснежную бездну. – В нем есть что-то вроде Лабиринта Ночи. Не знаю, почему, но кажется, эта исполинская трещина в облаках должна именно так называться.

– Почему «Ночи»? – не понял призрак. – Тут же все сияет, как после отбеливателя.

– А есть другие соображения? – спросила я.

Он посмотрел на меня, как профессор на студентку, лицо снова приняло сдержанное выражение. Потом поправил воротник и произнес:

– Не имею представления. Но если бы кто-то, не буду говорить кто, не потерял янтарный шарик, мы давно выбрались, куда следует.

У меня даже брови на лоб вылезли.

– Ты меня попрекать вздумал? – удивилась я. – Значит, я его из грязи вытаскиваю. С самой, заметь, твоей смерти забочусь. А он мне пеняет.

Призрак не много сконфузился, взгляд стал виноватым. Словно при жизни жена держала его на коротком поводке и в крепком кулаке. Особо с соседями по квартире не общалась, но иногда по вечерам слышала, как соседка костерит беднягу. Может от того и помер раньше времени.

– Варвара, – проблеял он, отступая на пару шагов, – Вы не правильно поняли. Я благодарен.

Хотела махнуть рукой, но сверхновая в груди успела зажечься, подняв волну недовольства.

– Нет, погоди, – сурово сказала я. – Давай договоримся. Я не буду тебе делать гадости, тем более, что не совсем понимаю, что можно причинить призраку. Но уверенна, способы есть. А ты придержи свои душещипательные истории и неуместные упреки. Хоть я и ведьма, но мне предстоит какая-то там инициация. Ты не вправе требовать от меня того, о чем не знаю. Шарик мне тоже жалко. Но он, в конце концов, порождение Кельтского леса. Может, он вернулся туда, откуда вылез.

Герман как-то странно посмотрел на меня и отвернулся. Но я успела заметить в мертвяцких глазах досаду.

– Ты серьезно? – спросила я смягчаясь. – Серьезно переживаешь за янтарную каплю?

Он вздохнул и произнес:

– Серьезно. Просто видите ли, у меня почти не было друзей при жизни. Будете смеяться, но вы и этот шарик первые, кто общается… общался со мной так долго.

– Ого, – выдохнула я. – Как так?