Варвара выступает в поход

Лео рванулся к нему, но я оказалась ближе и быстрее, я ж стояла почти за спиной принца. Собраться, нырнуть в глубину себя, соединиться с внутренней Барбарой – единым вздохом – и спустить, что нашла, в предателя, прямо в сердце. Упал, совсем упал. Навзничь, глаза смотрят и ничего уже не видят. Я так и не привыкла ещё, что умею.

– А это ещё кто? – не понял Звездочёт.

Что, моя невидимость тоже закончилась? Ну и ладно.

Аль-Карим повторил – уже в меня – но я решила, что мне не страшно. Встретила удар защитой, защита разлетелась – я прямо ощутила, как разлетелась, но погасила заклинание – и атаковала сама. Нежить горит, и некроманты горят. А после сегодняшнего – ещё один некромант уже не страшен. Швырнула в него огнём – просто огнём – и ушла пируэтом с прыжком. Эх, места мало, не наберёшь скорость, а то б загоняли сейчас двух почтенных старцев!

Правда, старцу не было нужды ходить ногами – он исчез, оказался за моей спиной и схватил.

– Ну, поглядим, кто тут у нас.

Он схватил меня одной рукой поперёк туловища – да как больно-то схватил! А второй рукой сдёрнул с меня маску стража. С которой я настолько сжилась сегодня, что не сняла, даже когда ели – как-то так справилась.

– Стой, парень, если тебе хоть немного жаль эту красавицу, – кажется, дед ещё и улыбался.

Лео выдохнул, опустил руки.

– Брат страж превращается в девчонку Ливарио, – поджал губы Звездочёт. – Глупая, согласилась бы пойти ко мне в семью – была бы жива, сыта и здорова. Ходила бы в шёлковых платьях, а не в этих чёрных тряпках. Спала бы в мягкой постели, вместо того, чтобы гонять нежить в дворцовых коридорах.

– Благодарю, я вполне благополучна, – я мрачно глянула на предателя.

– В самом деле, это девица Ливарио? А с чего она тут смертельными заклятьями разбрасывается? – нахмурился Аль-Карим. – И ведь она была в походе, и сказку ещё рассказывала, хорошую сказку, годную. О том, что нужно вернуться и забрать своё, даже если на него наложили лапы северные варвары.

– Так я могу ещё рассказать. О том, как у предателей горит земля под ногами. О том, как вода не пьётся. И кусок становился поперёк горла. Не зря предателей нигде не любят, не так ли, почтенный Аль-Карим?

– Девица Ливарио никогда не отличалась добродетелями достойной девы, – продолжал Звездочёт. – Ей никто не говорил, что девице подобает держать язык за зубами, а если уж Творец уберёг от кончины – то сидеть тихо и не высовываться. Но вас же, уважаемая, не перевоспитать – вы то в притоне танцуете, то среди стражей руками машете, – и ещё скривился, гад такой.

– Это ж, наверное, вы тогда ко мне убийцу подослали? – не то, чтобы сейчас это имело значение, но вдруг?

– Я хотел взять тебя в семью, глупая женщина! Ты была бы под моей защитой! Сразу же, как сказала бы, что согласна! И земли твои отбили бы, не словом короля – так силой! А теперь что ты есть – нищая, грязная, а если надумаешь вернуться домой – то тебя убьют свои же, потому что думают – ты предала их, раз так удачно исчезла накануне штурма! Знаешь, кто послал того убийцу? Ближний человек твоего отца, Фелицио Польо, правая рука и советник! Ну, да, он мог услышать от меня, что ты жива, и где ты есть, потому что я говорил о тебе и твоей судьбе с королем, и воспользовался! Потому что Барбаре Ливарио нечего делать в притоне! Нечего танцевать перед всеми мужчинами подряд! И жить среди стражей тоже нечего!

– Много слов, Аль-Адиль, – сказал дед неожиданно сурово. – Так, оставшийся страж. Ты сейчас пойдёшь и приведёшь сюда моего внука. И тогда я отдам тебе девку, и разрешу забрать твоего принца. И мы уйдём. Аль-Адиль тоже уйдёт. И принц не будет нас преследовать.

– Не ходи, – встряла я.

И получила под рёбра, не поняла чем – разом стало и больно, и холодно. Согнулась, мышечный спазм, и что там ещё… дед ослабил хватку, решил, что мне достаточно, я же собралась и двинула его ногой – примерно в коленную чашечку. Нога у меня хорошая, сильная, тоже должно было стать больно.

О да, стало. Он, кажется, обиделся, выпустил меня… мне того и надо было. Я обернулась к нему.

Наши заклятья слетели с кончиков пальцев разом. Его – пролетело сквозь меня и кажется, попало в кого-то, во только в кого? А моё досталось ему под дых, и он… замер с разинутым ртом.

Зато отмер Лео. Мгновенным движением вынул кинжал и приставил его к горлу Звездочёта.

Я потрогала Аль-Карима – стоит. Деревянный, с разинутым ртом – но сердце бьётся. Отошла, опустилась на пол, потрогала принца – тёплый, дышит. Взяла за руку, попробовала влить немного силы.

– Рассказывай, – сказал Лео Звездочёту. – Что за заклятье вы наложили на дворец, и как его снять.

Звездочёту, надо сказать, было ничего так – судя по всему, раз он был за моей спиной, то в него и попало то, что пропустило оказавшееся иммунным к заклятьям некроманта тело Барбары. Кисти рук чернели на глазах, ноги мелко подёргивались – неужели мне грозило вот это? И он ведь дышал, и глазами моргал, и силился что-то сказать. И очевидно не мог.

– Не живой, и не мёртвый, – горько усмехнулся Лео.