Варварин Остров

Наверное, это закономерно. Родители, хотя и не жили вместе, время от времени общались и официально оставались мужем и женой. Поэтому после смерти отца мама для соблюдения всех процедур и формальностей неоднократно приезжала на остров и, конечно, разбирала вещи.

Все отцовские документы она сложила в отдельную папку, хранила в быстрорецкой квартире (теперь Андрей притащил папку сюда), одежду и обувь, видимо, раздала. Книги, что имелись у отца (их было не так уж много, поскольку, в отличие от Андрея, книголюбом он не был), мама тоже забрала в город, а сейчас они в составе всей библиотеки Давыдова вернулись на остров.

Похоронен отец на Быстрорецком кладбище, рядом со своими родителями, Андрей регулярно навещал их могилы. Почему папа не хотел лежать здесь, на Варварином острове? Мать как-то сказала, что такова была его воля, которую он неоднократно высказывал…

Супница, как выяснилось, хранила немало непонятных предметов. Поначалу Андрей вообще не понял, что это такое, но после сообразил. Вспомнил про увлечение отца бродить с металлоискателем, и ему стало ясно, что в пузатой посудине собраны найденные им сокровища.

«Беспокойный был. Ходил со своей железкой», – так сказал об отце Степан. Вася Маленький тоже упоминал о поисках, спросил: «Все ищешь?» Андрей, в отличие от Льва Давыдова, ничего не искал, но у Васи, должно быть, все перемешалось в голове, он перепутал отца и сына.

– Что ты искал на острове, пап? – задумчиво проговорил Андрей. – Что не давало тебе покоя?

На ум пришли его собственные ощущения, связанные с этим местом. «Непокой» – так он определил их для себя. Возможно, и отец это чувствовал, раз искал что-то.

Или ничего он не искал, попросту проводил время за любимым занятием?

Размышляя об этом, Андрей одну за другой доставал из фарфоровых недр позеленевшие полустертые монеты, толстую витую цепочку, карманные часы, дутое золотое кольцо, связку ключей, тяжелую камею, длинную серебряную серьгу.

Самой необычной находкой, по мнению Андрея, была металлическая пластина примерно десять на пятнадцать сантиметров с изображением герба (так, по крайней мере, полагал Давыдов). Голубая эмаль и золото: на лазоревом фоне изображение полумесяца рогами вверх, а под ним – золотая восьмиугольная звезда. Сверху шла витиеватая надпись: «Комынин». Нет сомнений, это фамилия, возможно, какой-нибудь дворянский или купеческий род.

Давыдов впервые задумался об истории Варвариного острова. Кто тут жил в былые эпохи? Может, эта земля когда-то принадлежала Комыниным?

Но следующая находка вымела у Давыдова из головы мысли о загадочных Комыниных. На дне супницы белел конверт.

Подрагивающими от волнения руками Андрей достал его и осмотрел. В качестве адреса назначения была указана их старая квартира в Быстрорецке, предназначалось письмо маме. Обратного адреса не было, но все и так понятно. Внутри находились тетрадные листы в клеточку. И адрес на конверте, и письмо были написаны отцовской рукой.

Перед Андреем было письмо отца к матери.

Неотправленное письмо. Ненайденное, непрочитанное.

Чужие письма читать нельзя, но тут особый случай. И отправителя, и адресата нет в живых, а он – их сын, и в послании может содержаться нечто важное, ценное.

Один мертвец пишет другому. Проходят года, и письмо находит их сын.

Роман какой-то, честное слово.

Андрей смотрел на конверт и листы бумаги с благоговейным восторгом. Он прочтет письмо и словно бы услышит голос отца, прорвавшийся к сыну сквозь годы и десятилетия.

Давыдов уже собрался развернуть первый лист и приступить к чтению, как услышал стук в дверь. Робкий, чуть слышный.

«Как некстати!» – раздосадованно подумал Андрей.

Стук повторился.

Придется открыть; сделать вид, что его нет дома, не получится: свет везде горит, с улицы видно, к тому же автомобиль стоит во дворе. И потом, если кто-то решил отправиться на окраину городка в такую жуткую погоду, значит, была на то веская причина.

Андрей подошел к двери и собрался уже открыть ее, но потом подумал: «Почему не звонят, а стучат?»

– Кто там? – Это прозвучало немного агрессивно.

После небольшой паузы ему ответили:

– Дядя Андрей, это я. Откройте.

Голос был детский, да и кто мог назвать его «дядей Андреем», кроме…

– Малинка! – Он распахнул дверь и увидел крошечную фигурку на пороге. – Ты одна? Где мама?

Он оглядел двор, но тот был пуст: девочка пришла одна!

При мысли о том, что ребенок бежал под дождем по темным улицам, Давыдову стало нехорошо.

– Что-то случилось?

Малинка посмотрела на него и прикусила губу, чтобы не заплакать.

Андрей помог девочке снять куртку, шапку и резиновые сапоги в комьях налипшей грязи, провел Малинку в комнату, усадил в кресло. Она дрожала не то от холода, не то от страха, а скорее, сразу по двум причинам.

– Давай-ка я тебя какао напою. Любишь какао? У меня и печенье вкусное есть. Будешь?

– Буду, – сказала Малинка. – Спасибо.

– Посиди пока, отдохни, я приготовлю. Потом все расскажешь, хорошо? Только давай для начала позвоним маме, а то она будет волноваться.

И вот тут Малинка расплакалась.