Варварин свет

Варвара опустила голову и, загородившись шляпой, осторожно подняла руку к груди. Она что-то прошептала и вывела в воздухе витиеватый значок. Бежевый пёс замолчал, повертел головой, а потом вообще ушёл куда-то в закоулки между домами. Девушка обернулась, коротко кланяясь и повторяя какое-то слово, а потом присела рядом с собакой-волком. Руки у неё дрожали.

— Никита, веди себя хорошо, пожалуйста! — прошептала она. — Я не могу тебя вернуть к избушке, вдруг Кощей придёт? И ещё куда-то одного не отпущу. Пожалуйста, будь человеком!

Никита опять поджал хвост и в чувствах лизнул ладонь девушки.

— Ну вот, — расстроилась Варвара, но больше ничего не сказала.

Очень скоро они нашли палатку, где торговали очень странными фруктами и ягодами. Никита только по запаху догадался, что это что-то съедобное. Внизу в плетёных корзинах лежали жёлтые шишки с травяными хохолками, большие, размером с голову. Такую шишку Варвара и взяла. Она сосредоточенно свела брови, слушая обнажённого по пояс немолодого продавца. Тот размахивал руками и словно пытался обнять все свои товары. Варвара показывала ему один палец и повторяла одни и те же слова. Продавец разочарованно вздохнул и протянул руку. Девушка развязала мешочек, висевший на шее, отсчитала серебряные монетки и забрала одну из шишек.

— Ананас, — прошептала она Никите. — Аннушка пристрастилась. Пойдём недолго на океан посмотрим!

Никита такого в жизни не видел. Небо переходило на горизонте в воду, по которой плыли узкие лодки. Вдалеке белели огромные паруса больших кораблей. Берег покрывал светло-золотой песок, в котором торчали выброшенные на берег волнами коряги, высохшие водоросли… Никита заприметил дохлую чайку и чуть не рванул к ней, но тут же устыдился и сел рядом с Варей, стараясь дышать, как она учила. И правда, Никита, так быстро себя забудешь! Сказка ложь, да в ней намёк. Намёк и кусочки правды, оказывается…

— Деревья на лысой ноге — это пальмы, — сказала Варвара. — Я выкопала как-то, принесла Любаве, но не прижилось деревце под небом без солнца. У нас же там все деревья — зачарованные. Только кое-какие травки у Любавы в огороде растут.

Девушка сняла шляпу, подставила лицо лучам. Они сидели на помосте, заходящим заросшими тиной подпорками прямо в воду. Справа от них рыбачил маленький мальчик, но, испугавшись большой собаки, быстро убежал. Варвара болтала босыми ногами в воде, а Никита почему-то не решался дотронуться до неё, хотя волны были спокойными, дно близко, а там рыбки плавают… Никита опять сосредоточился на вдохах и выдохах — не хватало ещё поддаться звериным желаниям и сигануть в воду!

— Мне тут так спокойно всегда, Никита, — вздохнула Варвара. — Люблю тепло! Хотя, знаешь, по снегу тоже иногда скучаю, правда, не так сильно, как по солнечным лучам. Но пора идти…

Девушка надела шляпу, босоножки, подхватила шишку.

— Нет, так не с руки… — пробормотала она. — Я ведь и тебя должна держать. Ну-ка, давай я присяду на корточки, тебя за загривок, ананас под мышку…

Свободной рукой Варвара вытащила из кармана штанов чёрный камень и бросила в песок. Земля снова поехала, и Никита, не сдержавшись, издал короткий жалобный тявк.

* * *

Дома Варвара быстро переоделась в сарафан, сунула ананас в мешок. Глянув в зеркало, кое-как заплела непослушные волосы в косички и убрала под льняной платок, прижав берестяным обручем. Лапти нашла на дне сундука. Никите достался ещё один кусок хлеба. У обелиска девушка выбрала другой камушек, и они отправились в деревню. Варвара теперь переживала гораздо меньше — Никита быстро сориентировался в незнакомой стране, среди нового, и теперь в обыкновенном поселении, где всё привычно, молча шёл у её ноги.

Камешек был привязан к месту только примерно, чары заботились о том, чтобы вокруг не было лишних глаз, и в этот раз их вынесло в тихом месте у околицы. В поле паслись козы, под берёзой спал мальчик-пастушок. До травницы было рукой подать, но Варвара тянула время — думала, рассказывать Аннушке про Никиту или нет. Потом махнула и решила, что решит на месте.

Дом травницы, большой, но приземистый, стоял на самом краю деревни, окружённый вечноцветущими кустами сирени. Белые, сиреневые и насыщенно-фиолетовые грозди ароматом привлекали пчёл, а во дворе стояли ульи — Аннушка любила мёд. И хлебушек. И леденцы. И пирожки сладкие. А варенье!.. Сама дородная пожилая женщина стояла на крыльце и улыбалась. Щёки у неё были круглые, румяные, как пироги с пылу с жару.

— Варенька, доченька, давно тебя не было! Дружочка завела? И то хорошо!

Голос у неё был грудной, успокаивающий, и Варя расслабилась и тоже разулыбалась.

— Здравствуй, Аннушка! Это Никита… Ник.

— Потешное имя, не для собаки, — покачала головой женщина. — Мужа тебе надо, вот что. Одной-то тоскливо. Даже собаку по-человечьи назвала! Заканчивай учёбу скорее, поселяйся в деревеньке, да жениха приглядывай.

— Ты знаешь, что я об этом думаю, зачем так говоришь? — нахмурилась Варвара.

— Проверяю, — рассмеялась женщина. — Вдруг тебя подменили! Пойдём в дом, я ватрушек напекла. А Ник пускай тут посидит, я ему косточку вынесу.