Варварин свет

Варвара сделала вид, что рада — а у самой не было сил даже первые страницы пролистать. Аннушка, добрая душа. Верит, что Кощею можно просто сказать — это учить не хочу, это не буду, рассказывай мне, как мир устроен! Может, это сорок лет назад так работало, когда Аннушка была второй кощеевой сестрой. Варвара решила про Ника не говорить, и от этого на душе было тяжко. Попросила ещё книги, которые ей Кощей велел прочитать, и разных травок для Любавы, какие в голову пришли, и среди них назвала пупырчатку двуслойную крапчатую, чтобы травница ничего не заподозрила.

Глава 8

Как ни упрашивал Никита, как ни ластился — очень уж ему хотелось рассказать Варваре всё, что он за это время надумал, но Любава сказала, что зелье только варится быстро (а воняет-то как при этом!), а потом ему надо настояться. Служить переводчиком с собачьего на человеческий девушка тоже отказалась.

— Вам тут лучше не задерживаться, — предупредила она. — Кощей обратно через меня идёт, переодеться и коня забрать. Прячься у Варвары. Я вас позову.

Дома Варвара сняла платок, распустила косички, и тяжёлые волосы упали, едва касаясь плеч. Никита подумал, что были бы длинные — лежали бы сейчас блестящим водопадом…

— Отвернись, дружочек! — улыбнулась Варвара, заметив его взгляд.

Никита отвернул морду и расстроился. Как-то быстро она стала считать его настоящей собакой! Уже и за порог не попросила! А может, наоборот, это детские воспоминания о лучшем друге?.. Это менее обидно, даже после отвергнутого предложения пожениться. Никита почувствовал цветочный аромат и услышал, что Варвара села на расправленную постель-лавку. Повернулся — сидит Варвара в диковинном халате — рукава огромные, а под халатом штаны. Как странно-то! Ткань блестящая, белая, в огромных красных и оранжевых цветах с острыми игольчатыми лепестками.

— Это шёлк, — сказала Варвара Никите, когда тот подошёл и с любопытством начал осматривать предмет гардероба. — А цветы — астры. Знаешь, как звёзды. Астра — это ведь звезда. А ты знаешь, что солнце — тоже звезда?

Никита недоверчиво гавкнул.

— Это так небо устроено… Вообще, лучше я выпью зелья и тогда объясню, а ты меня спросишь, что непонятно. Кощей нас так и учит… Ой, Ник, я же о книге забыла!

Никита предупредительно притащил в зубах мешок и напоследок чихнул — все нужные и ненужные травы теперь были у Любавы, а запах остался.

— Да это же! — ахнула девушка, пробежав по первым строкам на пожелтевших и местами вываливающихся страницах. — Ник, это сокровище! Это о камушках! Ах, Аннушка! Вот она понимает, что мне нужно! Жалко, Кощей не понимает…

Никита оскалился. Не одобрял он этих вздохов после того, что с ним приключилось.

— Ты поспи, Ник, а я почитаю. Любава ещё не скоро звякнет.

Варвара хлопнула в ладоши, и свет в её маленьком мирке выключился. Кристалл она повертела в ладонях, и он разгорелся ярким жёлтым светом. Ник свернулся калачиком на своём коврике, но сон не шёл. Он пытался вспомнить, что точно происходило в доме у третьей сестры, но перед глазами мелькали лишь обрывочные воспоминания.

Никита иногда приоткрывал глаза. Девушка что-то бормотала, делала пассы руками и хитрые движения пальцами, кивала сама себе или наоборот, недовольно сжимала губы. Только когда она отложила книгу и загасила кристалл до слабо-сиреневого, Никита наконец-то заснул.

Проснулся он от того, что его трясла растрёпанная Варвара, а из сундука раздавалось тревожное, непрекращающееся звяканье.

— Никита, Ник, проснись! Тебе надо бежать!

Мир вдруг сотрясся, и в дом на секунду застлала чернота. Звяканье прекратилось.

— Поздно… — в отчаянии прошептала Варвара. — Он разозлится… Нет, подожди, придумала — полезай в печку!

Никита даже спорить не стал, до того ему стало страшно. Варвара отодвинула заслон, и Никита забрался внутрь, в черноту копоти, потеснил какой-то забытый горшок, зажал нос лапами, чтобы не чихнуть от пыли.

— Тихо там! — сказала Варвара.

Заслон отрезал Никиту от бледного света, и не успел пёс устроиться, как хлопнула входная дверь.

* * *

Он стоял в полной амуниции. Варвару замутило от ужаса: она лишь раз видела его — грозный тройной доспех, о котором слагали легенды. От него невозможно было оторвать взгляд. Белый — серебряный — чёрный. Угловатый, несимметричный, устрашающий, внушающий страх одним своим видом. Мрачное переплетение слоновой кости, болотного серебра и обожжённого дерева венчал шлем-череп, увитый серебряными цепями и кривыми ветками.

— Где он? — раздался низкий, звенящий от напряжения голос.

— Кто? — выдавила Варвара. Голос стал тонкий, что мышиный писк.

Кощей медленно приблизился, и от его тяжёлых шагов сотрясался пол, а от сочленений доспеха шёл лязг и скрежет, давящий на голову. Девушка не могла даже попятится — застыла, не в силах сделать полный вдох.

— Где тот, кто приходил сегодня. Где тот, кто назвался богатырём. Где царский сын. Где благородный освободитель невест, — его голос звенел, становясь громче с каждым словом, заполняя всё небольшое помещение. — Где тот, кто посмел бросить мне вызов. Где эта поганая псина!