Варварские нашествия на Европу: германский натиск

Что касается археологического исследования, то уже отмечалось, что если оно и не в силах просветить нас относительно национальных вопросов (за исключением случая скелетов, очевидно чуждых европеоидной расе), то взамен оно предлагает самые драгоценные и самые надежные документы по проблемам цивилизации. Лишь благодаря ему мы можем обозначить точными вехами распространение нового образа жизни, формирование меровингского общества, ареалы преобладания франкских, бургундских, аламаннских, готских и лангобардских слоев и пр. Только оно позволяет датировать населенные пункты, определить с точностью их деление и экономический характер. С каждым днем, по мере совершенствования технологий раскопок и лабораторных исследований, множатся уроки, которые оно может нам дать. Короче говоря, именно от археологии в следующих поколениях следует ожидать самого существенного обновления в области, которой посвящена данная книга.

В настоящее время огромное большинство археологических материалов является плодом случайных находок — отсюда и незначительная ценность карт распределения, когда они опираются на слишком ограниченное число. Это соотношение стремительно смещается в сторону организованных раскопок, польза от которых бесконечно выше: только они позволяют методично ставить общие проблемы. В то время как могила, главным образом с захороненным телом, привлекает внимание наименее сведущего землекопа, «остатки хижины», деревянной, плетеной или саманной, заметны только для грамотного специалиста. Так исчезнет дисбаланс, опасный для нашего видения: мы напрямую узнаем жизненную ситуацию галлов эпохи Империи (по крайней мере, высшего класса), в то время как подданные меровингского короля известны только по своим могилам.

В ожидании этой революции необходимо сдержанное отношение к работам, которые по старинке, без пристального рассмотрения даты и контекста, заявляют о проведенном исследовании «варварских захоронений». Из них мы можем извлечь данные лишь в очень грубом приближении: многие могилы, нареченные «меровингскими», принадлежат к VIII, если не IX в., а многие «варварские воины» оказываются местными крестьянами, воспринимавшими франков лишь как новую моду в одежде. Историк будет пользоваться только работами, основанными на критическом рассмотрении, журналами раскопок, достаточно полными, чтобы выдержать любые желаемые проверки, или материалами, которые он сможет лично изучить в музеях.

Б) Варвары и сельская жизнь

Оценка роли варваров в эволюции сельских областей, в сущности, выходит за пределы возможностей тех инструментов исследования, которыми мы располагаем, даже там, где историческая работа продвинулась дальше всего, как в Англии, Северной Галлии и Рейнской области. С углублением наших познаний развеиваются упрощенные взгляды, в недавнем прошлом воплощавшиеся в теории. Остается рассмотреть только некоторые археологические и юридические аспекты этой проблемы.

Первое препятствие: мы не знаем точно, каким был аграрный строй Поздней Римской империи. Некоторые крупные виллы были центрами земледелия, но все ли? В действительности не занимались ли нередко обработкой земли жители туземных селений? О севообороте мы знаем только одно, из Плиния: в I в. культура озимых злаков в области Трира еще не была привычной; может быть, она стала таковой до V в., так как можно заметить, что с Империей в Галлию пришло множество нововведений (использование косы и даже жнейки, водяная мельница, распространение виноградарства и пр.)? Нам совершенно неизвестна — если не считать деления на центурии — парцеллярная структура земель и способ их разграничения. Мы даже не знаем, хорошенько, в каких регионах проживание было компактным, а в каких — разбросанным.

Второе препятствие: еще меньше мы знаем о том, как было устроено земельное хозяйство до составления великих полиптихов IX в. (в районах, которых последние почти не коснулись, как, например, Запада; и эта неопределенность доходит до XI в.). В меровингскую эпоху нам доступна только история землевладения, а не эксплуатации земли. Сельская археология до сих пор фиксирует только развалины античных вилл, церквей и кладбищ; мы почти ничего не знаем о новых поселениях и совсем ничего о земледельческих орудиях. Система севооборота и земельного деления от нас ускользает. Методы микротопонимии позволяют дать ответ не раньше X в.

В этих условиях не стоит переносить реалии позднего средневековья или даже современной эпохи на эпоху нашествий. Представления, которые некогда пользовались популярностью, вроде отнесения обязательного тройного севооборота на узкой полосе openfield[306] за счет германского влияния, а бессистемно расположенных огороженных участков с двойным севооборотом — за счет галло-римских пережитков, сегодня не имеют никакой ценности для истории. То же верно и для жилища (например, якобы «римских» черепичных кровель на юге и в Лотарингии), и для сельскохозяйственных орудий (например, южной сохи, иногда квалифицируемой как римская).