Варвары Крыма

Инка захлопала в ладоши:

— Молодец, дядька! Давай ещё.

Я прилёг на койке, продолжая играть, и тут сквозь гудение и рокот донёсся голос Чака:

— Эй, музыканты! Влево по курсу глядите!

С той стороны в кормовом отсеке окон не было, и нам пришлось выйти.

В темноте далеко от «Каботажника» распластался большой круг, состоящий из направленных к центру лучей, похожий на световое колесо со спицами, неравномерно торчащими из обода. В середине мерцало озеро света.

— Что это такое? — удивился я и тут же понял: — Херсон-Град. Гетманы окружили его и прожекторами освещают стену.

Ветер донёс приглушённый грохот, и на ободе «колеса» вспыхнул красный огонёк.

— И стреляют в неё, — добавил Чак. — У них же катапульты паровые. Берут жбан с маслом, фитиль в него, поджигают и — хрясь! Не выдержать Херсон-Граду долго, пара ночей — и конец. Но меня другое волнует, глядите…

Он выскочил из кабины, подошёл к нам и, забравшись с ногами на сиденье у окна, в которое мы с Инкой смотрели, ткнул пальцем назад по ходу движения термоплана.

— Туда глядите. Видите?

Луну скрыли облака, вокруг Херсон-Града лежала тьма, но в том направлении мерцала тусклая лента, состоящая из десятков светлячков.

— Это фары, — авторитетно заявила Инка.

— Точно, малая. Кто-то к Херсон-Граду катит. И не со стороны Инкермана.

— Может, Мира решила обратно… — начал я, но покачал головой. — Нет, слишком много фар для её каравана.

— То-то и оно. И кто это может быть? Я вот не знаю. Ну ладно, нам недалеко осталось.

Чак вернулся в рубку, а я — на койку, где снова стал наигрывать, думая о том, что пока мы летим к этой Яме, Мира и кочевники приближаются к древнему дирижаблю и оружию на его борту.

Когда в кормовой отсек вошла Инка, я сел, отложив гармошку.

— Ты играй, играй, — разрешила она. — Мне нравится.

— Подожди.

Пройдя в рубку, я спросил у Чака, дремавшего в кресле:

— Может быть такой дирижабль, у которого всякие механизмы находятся в ёмкости? И отсеки для команды тоже?

— Чё? — удивился он, подняв голову. — Это ты о чём?

Я привалился плечом к боковому окну, задумчиво глядя на карлика.

— Мне только что в голову пришло… Эта штука была похожа на дирижабль. Такой длинный, обтянутый резиной металлический корпус, скруглённый. Я тогда решил, что он перевернулся при падении, потому что гондола была слегка так сбоку… Только она не крепилась к корпусу канатами, а как бы вырастала из него. Но потом мы внутрь залезли…

— Ну так и что там внутри?

— Отсеки всякие. Много отсеков. Какие-то приборы, перегородки, трубы… Скелеты там видели. Нашли оружейный отсек, в нём лежали несколько… ну, бомб, наверное. Не знаю, как их назвать. Десяток небольших и одна здоровая, с железным оперением сзади. Она отдельно лежала в люльке такой. Ещё автоматы — несколько десятков, патроны. Но дело не в том, Чак. Это всё внутри ёмкости находилось, понимаешь?

— Как так? — Он вытащил из-под кресла флягу, открыл, сделал глоток и протянул мне, но я покачал головой. — Не может у дирижабля прям в баллоне всё находиться. Я ж тебе толковал про летающие машины, которые тяжелее воздуха, и про те, которые легче. Ну то есть можно, конечно, что-то и в баллон всунуть, но тогда оно немного места должно занимать, а остальное — газ.

— В том-то и дело. Поручиться не могу, что отсеки весь баллон занимали, но их там много было. Да и вообще — из железа же всё. И гондола с баллоном соединена, проходить туда-сюда свободно можно. И ещё были такие кили… вроде как у рыбы на боках. Но главное — железное всё! Как такую машину легче воздуха сделать?

— А где эти бомбы-ракеты были?

— Оружейный отсек ближе к носовой части находился. И там же автоматы стояли.

— Ага, ладно. — Он отвернулся. — Имей в виду, прилетим скоро.

— Рассвет тоже скоро, — ответил я и пошёл назад в рубку.

Инка спала на краю койки, подтянув колени к животу и подложив ладони под щёку. Я лёг на койку возле стены, скрестив ноги, и стал тихо наигрывать на гармошке. Она зашевелилась, пробормотала во сне: «Дед… не уходи…». Я положил гармошку на грудь и прикрыл глаза. …И проснулся от того, что Чак стукнул меня по плечу.

— Вставай, дылда, помощь нужна.

Я открыл глаза. В кормовом отсеке стало немного светлее. Инка во сне повернулась, закинув на меня ногу и руку, прижалась лбом к плечу. Чак убежал обратно, я осторожно встал и пошёл за ним. Во сне план действий полностью сложился в голове, и проснулся я, чётко осознавая, как должен поступить дальше. Это было опасно… примерно как прыгнуть в гнездо катранов. Но другого пути я не видел.

— Так, тебе слезть надо будет и канат под трубой пропустить, которая за гейзером, — сказал Чак, когда я вошёл в кабину. — Я лебёдкой нас подтяну, дальше шланг спущу, через него газ по трубе в баллон и…

— Это кто? — перебил я и схватился за револьвер в кобуре, который взял у карлика сразу после того, как попал с эстакады на борт «Каботажника».