ВАС НЕВОЗМОЖНО НАУЧИТЬ ИНОСТРАННОМУ ЯЗЫКУ

Мысль, несомненно, интересная и достойная внимания, но позвольте мне спросить, понимаете ли вы, мой любезный собеседник, героев следующего известного анекдота:

Учитель: – Гиви, что такой «ос»?

Гиви: – Ос – это балшой пилесатый мух!

Учитель: – Нэт, Гиви, балшой пилесатый мух – это шмел. А ос – это то, вокруг что вэртится Зэмла!

Я полагаю, что в вышеприведенном искрометном диалоге вам всё было понятно, а поэтому наши герои могут смело радоваться, что они так здорово владеют русским языком, и что мы их понимаем. Ну, а мы с вами порадуемся за них. М-да…

В конце восьмидесятых мне довелось видеть телевизионную программу, в которой беседовали с американцами, время от времени слушающими пропагандистские передачи советского радио на английском языке, специально нацеленные на Северную Америку. Один американец сказал, улыбаясь, что невозможно серьезно воспринимать слова диктора, который о политике Советского Союза и решении мировых проблем вещает с выговором безграмотного негра из Алабамы, а при этом еще самым явным и нелепым образом гордится таким произношением…

Блестящая кадровая политика на советском радио, однако…

Чрезвычайно запоминающийся случай приводит декан факультета иностранных языков МГУ профессор Тер-Минасова в своей книге «Война и мир языков и культур». Представьте себе обыкновенное утро на Восточном фронте этой самой языковой войны. Вагон Московского метро. Давка. Интеллигентного вида дама с едва заметным акцентом обращается к впереди стоящему господину: «Вы выходите!». Господин тут же просыпается, вспыхивает как просушенный и готовый к обмену мнениями порох и короткими, но весьма громкими и хлестко бьющими очередями излагает свои соображения – нелестные, мягко говоря, соображения – по поводу дамы, ее манер и ее умения подбирать свой гардероб, попутно добавляя остроумные – как ему кажется – замечания о цвете ее лица, форме носа и, увы, ее фигуре. Также не избегает нелицеприятной критики и ее парикмахер.

Дама сбивчиво пытается отстреливаться, пардон, оправдываться, как-то извиниться, но процесс, как говорится, пошел, двигается по жестко заданному психологическому – и всем нам хорошо известному – алгоритму подобных процессов, имеющих место быть в общественном транспорте, и его так просто не остановить. Дама высаживается на следующей остановке, помятая как морально, так и физически. А ведь эта дама – неплохо знающая русский язык иностранка – всего лишь самым безобидным и вежливым образом хотела спросить порохового господина: «Вы выходите?»

Один из моих знакомых американцев, прекрасно знающий русский язык, со смехом рассказывал мне, как он был горд, когда в его самый первый приезд в Москву его новые московские друзья говорили ему, что у него сильный армянский акцент. Уже гораздо, гораздо позднее он понял, что в нашей стране это отнюдь не комплимент. М-да…

Забудьте на время про советских дикторов, гордых своим алабамским прононсом, достойным одобрения каким-нибудь дядей Томом из одноименной хижины, забудьте американцев, говорящих с армянским акцентом, и представьте себе какого-нибудь азиата, говорящего что-то вроде «Мая маля-маля гавалиля па-люсики исика! Мая осинь-осинь умняя!» Или еще лучший пример: представьте себе разговор двух иностранцев, вполне, возможно, неглупых и высокообразованных, но для которых русское произношение не являлось, очевидно, первоочередной задачей. Первый начинает разговор: «Ну, такэ шо? Поховорым про унутряную полытыку нонэшнэхо рэжыму у Хондурасэ?» Ответ его собеседника: «Канесина, пагавалим! Нонисини лезим в Гондюляси – осинь-осинь нихолёсий лезим! Пилёхая нутлинняя пилитика!»

Хотите ли вы уподобиться этому азиату или «хлопцу» (про Гиви я спрашивать не буду), когда вы будете говорить на иностранном языке, который вы изучаете? Хотите? Чудесно! Тогда, действительно, произношение для вас не играет существенной роли, и вы смело можете им пренебречь!

Будьте уверены, мой любезный собеседник, что с вашей иностранной «мовой» будет в таковом случае полный, как говорится, «гондурас»…

Про оркестр и музыкантов, а также про разные штучки

Думается, что лицевые мышцы вкупе с дыхательной системой – все то, что образует звуки языка, можно в определенной мере сравнить с оркестром. Этот оркестр все время играет одну и ту же симфонию. Действия «музыкантов» – лицевых, грудных и других мышц – доведены до высочайшей степени виртуозности. Эти музыканты всегда знают что играть, как и в какой последовательности. Их движения согласованы и отточены годами и десятилетиями повторов интонаций, звуков, слов, фраз, предложений симфонии родного языка. Как только от мозга-дирижера поступает сигнал, музыканты без запинки выдают требуемое, двигаясь по привычным матрицам исполнения привычных приказов.