Вас пригласили

«О, так это ваша ручная птица? Я очень рад знакомству с ней – настоящее чудо! Где вы ее взяли?»

«Нет, она не моя и не ручная, медар». Последнее слово зацепило меня. Деррийский у меня приличный, я прилежно учил его сам, без понуканий, и поэтому слово «медар» меня прямо ожгло. Слишком уж нагое слово для ферна.

Ночь поредела, и я увидела, как Анбе лукаво покосился в мою сторону, но как ни в чем не бывало продолжил:

– На каком основании, любопытно узнать, этот незнакомый фион так обращается ко мне? Меж тем хозяин дома – насколько я мог судить – не оборачивался и что-то, похоже, записывал, голова его клонилась к столешнице, и отблеск свечи целовал его в безволосую макушку.

«Я не верю в приручение, медар, – вдруг добавил он. – Эта птица вольна выбирать, где и с кем ей быть. Пока ей нравится мое общество. Равно как и ваше, насколько я могу судить. Но это ее выбор».

Я плохо понимал, как далее беседовать. И вообще – как вести себя. И тут незнакомец ответил на мое замешательство, словно я задавал вопросы в голос…

Анбе перевел дух. Он казался сильно взволнованным. А я уже давно поняла, о ком он говорит. Но как же мне нравилась интрига этого рассказа! Я мечтала слушать дальше и уже готовилась записать услышанное. И Анбе не заставил просить себя вслух.

«Вы, верно, голодны, мой юный медар?» – «Да». – «Ну так садитесь же к столу. Будем ужинать». – Радушие хозяина было мне тем более приятно, если учесть, что я вломился в чужой дом без приглашения и не стал бы обижаться, выстави этот великодушный фион меня под дождь за бесцеремонность. – «Гостей, которым рады хозяева, следует потчевать, медар, а не выдворять. Вы не согласны? А что до приглашения – не все они явны».

Я вступил в круг свечной патоки и рассмотрел наконец лицо человека, который позже станет мне настоящим отцом. Вы ведь уже догадались, Ирма?

– Разумеется.

– Умница. Да, это был Герцог. А сторожка – та, в которой несколько лет спустя и сколько-то недель назад ночевали ваши слуги.

Я разглядывала профиль Анбе – рельефный на плоскости чуть поблекшего неба: ночь уже грезила рассветом. Дождь стих, и первые птицы уже завозились, забормотали свои имена. Анбе выставил руку, и редкие тяжелые капли с навеса заплескались в чаше ладони.

– Дальше все и начинается, меда Ирма. Герцог пригласил меня в замок – просто погостить. Мы выехали на рассвете, говорили вполголоса, полуфразами, словно знали друг друга всю жизнь. Я рассказывал ему историю всей моей недолгой жизни, а он лишь кивал, не перебивая и не задавая вопросов. Он был первым среди двуногих, в ком я чуял ту же незамутненную силу жизни и такую же безыскусность. Стоит ли говорить, что я остался в этом замке и покидал его, лишь когда Герцог высылал меня… э-э… на этюды?

– На этюды?

Анбе смотрел прямо перед собой, кусая губы, пытаясь не расплыться в хитрющей мальчишеской ухмылке. Понятно. Мне опять не расскажут самого интересного.

– Так что же, Анбе? – И я, капризное дитя, даже подергала его за рукав.

– Ну, вам пока рано, меда. Желаете дослушать историю?

– Сделайте одолжение. – Как бы уже наконец перестать дуться каждый раз? Надоело.

– Пару дней спустя я съездил сообщить родным, что поступил на службу к одному богатому фиону и отныне более не собираюсь обременять их своим присутствием.

– А они?

– Отпустили меня, конечно же! Ни на чьем лице не прочел я хоть сколько-нибудь заметного разочарования или печали. Отец лишь холодно бросил, что обрадуется, если я как можно реже стану попадаться ему на глаза. Мать расплакалась и шепнула на ухо, что все равно любит меня и чтобы я иногда появлялся, давал о себе знать. Мы дважды в год видимся тайком на окраине наших угодий – в День Света[25] и в весеннее равноденствие.

– Она знает что-нибудь о…?

– О Герцоге? Почти ничего. Не думаю, что удастся объяснить. Родителей не выбирают, для этого у нас есть друзья.

Тщетно пыталась я разглядеть сожаление или хотя бы тень грусти в глазах моего собеседника. В Анбе вдруг мелькнула диковинная для его лет мудрость и зрелый покой, что ли.

– Сколько вам, медар Анбе?

– Двадцать два, маленькая меда.

– А вам не кажется?…

– Мне кажется, и еще как, что, если не поторопимся, не поспеем в аэнао к началу. Д’арси?[26]

– Д’арси, Анбе. Спасибо вам.

– Фарми калас’аэль о калас’кими[27], меда Ирма.

Глава 18

Мы поспели в аэнао как раз вовремя и снова встречали рассвет. Пошли вторые сутки без сна, но я не желала забываться, а хотела бодрствовать как можно дольше, пока не стану валиться с ног. Есть граница усталости, на которой иногда случаются невообразимые кульбиты сознания. Главное – не шагнуть за эту границу слишком далеко, там начинаются земли Тикка. Вновь слушала музыку и деррийскую речь, пытаясь запомнить слова молитвы, которая и была ею, и не была.

Утро выдалось сумрачным и слезливым, и Рид смотрел на нас затуманенно, словно грустя. После того, как мы допели Рассветную Песню, ко мне подошла Райва.